Палатка в Колымской тайге. Конец 20-х годов.
После двух дней отдыха, нас отправили на разведку на ключ Холодный (он и в настоящее время называется так же). С собой дали только маленькую железную печку и палатку, из постелей — ничего, кроме тех же невыработанных в сыром виде оленях шкур. Из продуктов — только то, что принесли на прииск с устья ключа, места высадки.
На месте будущей разведки установили палатку и поставили печь, а вечером устроили новоселье — приготовили себе суп из консервированных бобов. В палатке, при пятнадцати-двадцати градусах мороза, под телогрейками спать было неуютно и нам пришлось всю ночь по очереди заготавливать дрова и топить печурку. К утру вся палатка внутри была покрыта инеем.
Наутро четверо пошли на прииск за инструментом для шурфовки и строительства, а четверо остались для разбивки линий под шурфование и заготовки мха из-под снега, для строительства барака.
На прииске нам дали два топора, две пилы четыре кайлы и четыре лопаты, то есть на каждый спарок по одному кайлу и лопате. Мы знали что нужно для шурфовки — попросили железную бадью, верёвки и другие приспособления. Но из запрошенного ничего получить не удалось, потому что на прииске ничего не было. Честно говоря, нас даже не покормили, так как сами уже сидели на очень строгом пайке (ожидали подвоза продуктов из Магадана). Мы это всё учитывали и никакой обиды не было.
Барак в колымской тайге. Начало 30-х годов.
За пять дней построили на ключе таёжный барачек на восемь человек. Сделали из камней печку, чтобы можно было и отапливаться, и выпекать хлеб. Дрожжи у нас были ещё из Магадана, но муки не было. Все надеялись на подвоз.
В бараке оборудовали себе койки (топчаны), из тонкого лиственного дерева. Правда, они хороши, когда ложишься — как на пружинах, но когда постель только с одной оленьей шкуры, они дают себе знать. Те, которые потоньше — прогибаются, а которые поплотнее — давят в ребро, но это в принципе неплохо, приходилось чаще поворачиваться, потому что под куфайкой долго не улежишь, а от оленей шкуры тепло. Барак, чтобы не продувало ветром, снаружи оштукатурили снегом с водой. Оттепелей здесь не бывает, и поэтому такая штукатурка никогда не обвалится. Стол также был сделан из тёсаных брёвен, а стульев было полно, нарезали из толстых лиственниц, а когда разыгрывалась пурга по улице, стулья шли на растопку, а потом делали новые, так что наша мебель всё время обновлялась. От кого мы могли требовать бытовые удобства?
Начальник экспедиции Билибин со своей женой Марией, дочерью профессора Тушкева, на ключе Крохалином построили себе небольшой таёжный барачек и когда мы к нему зашли, то у него вся мебель была такой же, как наша, такие же «пружинные» кровати и стулья, только к чуркам были прибиты от ящиков планки и сделаны наподобие кресла. Билибин всем этим гордился, ибо всю эту мебель сделал руками без всякой помощи.
Приступили к разведке, начали пробивать шурфы. Со временем не считались, работали по 12–14 часов. Каждый из нас старался быстрее дойти до золотоносного пласта, чтобы узнать результат своих трудов.
Первые углубки (проходки) от 2 до З-х метров шли хорошо, были ещё талики и возможность выбрасывать породу наверх. Но дальше нужно было что-то придумывать, так как нам никакого оборудования не дали. Поставили журавли (как раньше в деревнях ставили на колодцах). Бадей не было, пришлось из дерева выдалбливать корытца. Тросов и верёвок не было, а без этого не обойтись. Порезали палатку и из палатки наделали верёвки и пошили вёдра для подноски воды и льда. Работу не останавливали ни на один день, работали без выходных. Проработали на шурфах 12 дней, но до золотого пласта ещё не добрались.
На разведке. Начало 30-х годов.
У нас закончились продукты, прииск продукты нам не дал, у них также заканчивались припасы. Транспорта никакого не было, одна лошадка приисковая и та подохла. Пришлось идти за продуктами на Колыму, за 32 километра, чтобы забрать оставленные нами продуктами от сплава. Снегу было уже 30–40 см. Продуктов нашли очень мало, потому что до нас наши же рабочие с других ключей уже забрали большую часть продовольствия. Соскребли всё что было, забрали подмоченные мешки с мукой и крупой. Консервов уже никаких не было, нашли подмоченные ящик галет и чай, несколько пачек подмоченного табаку. Некоторые из нас очень страдали меньше от голода, чем без курева. Всего мы набрали продовольствия при самом строгом пайке на 10–15 дней. Обратно возвращались с большим трудом, так как снега стало ещё больше. К тому же попали в наледь, где все перемочились, а мороз стоял не меньше 20 градусов. Пришлось остановиться, раскладывать костры и всё пересушить. Но с трудностями мы не считались, старались скорее прийти к своим товарищам, знали, что они работают голодными.
Возвратились на разведку и продолжили работу. Продукты разделили строго на каждый день из расчёта, чтобы нам хватило на 10–15 дней, в надежде, что к этому времени подойдёт транспорт из Магадана.
Некоторые шурфы добили до золотоносного пласта, опробовали, оказалось очень богатое содержание золота в песках. Несмотря на недоедание и холод, работу продолжали.
Караван оленей на тракте. Конец 20-х годов.
По времени и по нашим расчётам, транспорт из Магадана должен был уже прийти, но в ту осень была большая оттепель и долго не замерзала река Ола, олений транспорт пройти просто не мог.