Безбабичев Федор Федорович

Федор Федорович Безбабичев. Фото из архива Давида Райзмана.

Человек твёрдых принципов, верный идеалам молодости всегда вызывает уважение своей искренностью и преданностью обществу, государству, коллегам, друзьям и родственникам. Такой значимой личностью был Федор Федорович Безбабичев. В течение нескольких десятилетий он, выполняя обязанности корреспондента и организатора тенькинского районного радио, по сути, был летописцем известного золотодобывающего района Колымы.

Фёдор Безбабичев родился в бедной крестьянской семье в пригороде Ельца — в деревне Слободка Казацкой волости 8 февраля 1904 года.

Сын крестьянина из деревни Слободка Елецкого района Орловской области рано познакомился с нуждами земледельца Чернозёмной России. Родители из крестьян, жили бедно, пока отец не устроился трудиться слесарем-механиком, мать была прислугой у богатых соседей. Всё же Фёдору дали образование — он окончил Елецкую трудовую школу 1 и 2-го концентра. Любовь к знаниям, литературному слову у подростка проявилась рано. Он любил читать вслух и комментировать информацию. Не чужда ему была общественная деятельность, в том числе в молодёжной коммунистической организации — комсомоле, членом которой он стал с 1920 года.

Анкетный лист Безбабичева Ф.Ф.. Фото из архива Давида Райзмана.

Грамотного парня приметили, и потому 16-летнего добровольца приняли в том же 1920 году в Красную армию защищать революционные завоевания свободы и равенства, провозглашённые Декретами советской республики — о Земле, о власти, о мире в 1917 году. Служил Фёдор в 77–ом военно-дорожном отряде, был рядовым, но избирался секретарём комсомольской организации части. Но воевать всерьёз не пришлось — юного воина демобилизовали в связи с окончанием войны и направили на работу в редакцию елецкой газеты «Соха и молот».

Сначала он готовил к печати «комсомольскую страничку» в местном издании, а потом, в первый, самый трудный год НЭПа, когда газеты стали платными, тиражи упали до катастрофических отметок, Фёдор Безбабичев обходил крестьянские дворы, убеждал селян в том, что надо обязательно подписываться на газету. А ещё устраивал комсомольские концерты и театральные представления, чтобы на вырученные деньги выписать газеты для школ, сельсоветов, изб-читален.

В 1920-1921 годах — член редколлегии Елецкой уездной газеты «Соха и молот», заведующий уездным политпросветом Елецкого комитета РКСМ. Идеологическая деятельность требовала по тем временам партийной принадлежности и молодого активиста в 17 лет Северный райком города Ельца Орловской области принимает в 1921 году в ряды членов ВКП(б).

В 1921-1922 годах Фёдор Фёдорович работает заведующим уездным отделом Центропечати в Ельце. 

С 1922 по 1923 годы по направлению работал заведующим отделом народного образования г. Кромы. 

С 1923-1926 годах — литературный работник, член редакционной коллегии газеты «Орловская правда», редактор журнала «Кооперативное дело» (г. Орел). В 1924 году был избран секретарём волостного комитета РКП(б) в Сосково (Орловская губерния). Таким образом, уже в 18-20 летнем возрасте ему доверяли ответственные должности.

В 1926 году переведён на партийную работу, назначен секретарём волостного комитета ВКП(б) в Дросково. В Дросково он проработал два года, по 1928 год.

В 1928 года Безбабичев назначается заведующим партийным отделом газеты «Орловская правда». Со 2 июня и до ноября 1929 года «Орловская правда» выходила за подписью заместителя редактора Ф.Ф. Безбабичева.

В стенограмме первой Орловской окружной конференции ВКП(б), состоявшейся в июле 1928 года, есть запись его выступления. Когда обсуждалась тема критики и самокритики, границы дозволенного в этом весьма деликатном деле, Безбабичев заявил: «В книге Васильченко «На той стороне» (художественное произведение) показано, что якобы в партии борьба с оппозицией шла за делёж портфелей, что вожди ВКП(б) пьют и т.д. Это – явно правооппортунистская тенденция опорочить руководство и исказить историю борьбы с оппозицией».

1929-1930 годах — Фёдор Фёдорович выполняет обязанности редактора газеты «Ленинский путь» Льговского округа ЦЧО (ныне Курская область).

Пожелтевшие страницы льговской окружной газеты в местном краеведческом музее и через восемь десятков лет «идут в наступление»: повсюду клич вступать в колхоз, громить кулаков, беспощадно бороться с бюрократизмом, кумовством, разгильдяйством… Так и видится Фёдор Безбабичев Макаром Нагульновым окружного масштаба, только вместо острой шашки у него не менее острое слово. 

Понятно, почему именно этому редактору периферийной газеты  в 1930 году предложили возглавить отдел партийной жизни областной газеты ЦЧО «Коммуна» (г. Воронеж), где он проработал по 1931 год.

С такой же энергией и принципиальностью он взялся за дело в Воронеже. Именно это нетерпение порой приводило к ожесточённым конфликтам.

Так, в «Коммуне» в ноябре 1930 года Безбабичев схлестнулся с журналистом, мастером передовых статей Я. Каховским, который выступил по поручению райкома ВКП(б) с докладом в 55-м стрелковом полку по вопросу о внутрипартийном положении и неверно расставил некоторые акценты. Безбабичев буквально бегал по редакции, потрясая принятой на собрании в полку ошибочной резолюцией и обвиняя Каховского в «левом уклоне».

Редакционное партбюро «Коммуны» после разбирательства жалобы уже со стороны Каховского постановило: «Тов. Безбабичев вполне правильно сделал, что поднял вопрос об ошибке тов. Каховского, но чересчур поспешно политически квалифицировал его как примиренца к левому уклону, хотя у него не было для этого оснований».

Автобиография Безбабичева Ф.Ф.. Фото из архива Давида Райзмана.

Вскоре у Безбабичева появилась возможность снова занять место на капитанском мостике в редакции — теперь уже в Сибири.

В 1931 году он назначен редактором областной газеты «За коллективизацию» (г. Иркутск), где проработал по 1932 год. «Восточный период» в биографии Фёдора Безбабичева был не менее сложён и напряжён, чем его «чернозёмные» будни. В Иркутске он, к примеру, вступил в открытую конфронтацию с партийным руководством, ратовавшим за революционные методы коллективизации. Пришлось перебираться в другой город, благо, партийным руководителем в Магнитогорске тогда был Франц Карклин, бывший секретарь окружкома партии во Льгове. Он, уже собиравшийся из Магнитогорска на должность секретаря горкома в Свердловске, видимо, и составил протекцию Безбабичеву.

Дольше всего он проработал в Магнитогорске, занимая с 1932 по 1936 годы в редакции газеты «Магнитогорский рабочий» должности заведующего отделом партийной жизни и ответственного редактора, одновременно — первый редактор многотиражной газеты «Магнитострой».

Безбабичев приехал на голое место, на полустанок, где стоял одинокий вагончик с самодельной надписью «Станция Магнитогорск». Приходилось начинать всё снова, из ничего делать содержательную, боевую газету. Характерная деталь: одно время Безбабичев несколько месяцев жил прямо в цехе, чтобы быть в самой гуще событий и, не тратя времени даром, давать на полосу самые свежие новости…

Партийная журналистика ставила перед ним задачи активной и творческой деятельности по выполнению планов социалистического строительства: коллективизации, индустриализации народного хозяйства, решению программ культурного преобразования.

Фёдор Фёдорович становится «всероссийским репортёром», наблюдая социально — экономические изменения в стране, вызванные ленинским планом переустройства общества, а, главное, формируя новое политическое мышление граждан молодого государства — СССР.

Из личного дела Безбабичева Ф.Ф.. Фото из архива Давида Райзмана.

Он искренно верил большевикам и свято выполнял указания ЦК ВКП (б) о методах и формах агитации и пропаганды. Прекрасно понимал, что одной веры мало, необходимы прочные профессиональные знания и потому поступил ещё в 1934 году на литературное отделение Магнитогорского педагогического института. До того учился на курсах редакторов в совпартшколе г. Елец в 1920-1921 годах, курсах редакторов краевых и областных газет при ЦК ВКП(б) в 1931 году.

10 сентября 1936 года Фёдора Безбабичева арестовали по обвинению в контрреволюционной деятельности. В начале марта следующего, 1937 года, в городе Магнитогорске Челябинский областной суд обвинил его по статье 58-10-11 УК РСФСР, после чего Безбабичева осудили на 10 лет исправительно-трудовых лагерей НКВД СССР, лишив избирательных прав сроком на 5 лет. Стандартный набор «контрреволюционера» по мнению карательных органов советской власти.

Интересный факт, но в это же время по его следу, как ищейки, бросились бывшие «друзья». Из протокола заседания парткома редакции «Курской правды», датированный 13 марта 1937 года: «Разбирают персональное дело недавнего секретаря парткома Булатова, с сентября 1932-го по июль 1934 года трудившегося в «Коммуне» заведующим сектором писем. Редактор газеты Власов вносит в повестку дня вопрос: «О связи тов. Булатова с троцкистом Безбабичевым, ранее работавшим в г. Воронеже в редакции «Коммуны». Кипит обсуждение, вспоминают о том, что и другой попавший под подозрение курский журналист Владимир Егин работал прежде в «Коммуне». Решение однозначное: командировать нового секретаря парткома редакции Лаврентьева в Воронеж «для проверки фактов о связи тт. Булатова и Егина с троцкистами». Секретный вояж из Курска в Воронеж не дал искомого результата: уже 19 марта партком вынужден был признать, что «обвинения не подтвердились»».

Безбабичеву, можно сказать, повезло — уже через несколько месяцев за «контрреволюционную деятельность» стали давать в основном высшую меру. Но в самые мрачные дни 1937-го бывший редактор был уже не в следственной камере, а в пути…

21 ноября 1937 года 33-летний заключённый Безбабичев был доставлен на пароходе «Джурма» из Владивостока на Колыму. В течение 10 лет он был на общих работах в подразделениях Севвостлага на Теньке, то есть всё время пребывания в лагерной зоне его рабочим инструментом были кайло, лопата, лом и тачка.

Здесь он узнал о начале Великой Отечественной войны, о Победе над фашистской Германией, о своих приобретённых в заключении друзьях, которым удалось стать фронтовиками. Удалось, потому что дальстроевцы имели на период военного времени бронь и обязаны были не покидать своих рабочих мест. Тем не менее, и вольнонаёмные, и заключённые подавали заявления об их призыве в ряды Красной Армии.

В первый год Великой Отечественной войны в структуре Тенькинского горно-промышленного управления организовали новые прииска: имени маршалов Советского Союза Ворошилова, Буденного, Тимошенко…Поэтому Омчакскую долину чаще называли Маршальской.

Как бывший журналист, Ф.Ф. Безбабичев не мог пройти мимо общественно значимых событий, собирал информацию доступную ему в те военные годы, накапливал в своей памяти, а уж после войны собрал значительный домашний архив, сосредоточив в тематических папках газетные публикации, повествующие об истории освоения Теньки.

В его архиве сохранилась запись о том, как в августе 1944 года на прииске Ворошилова впервые на Колыме прошли испытания промприбора с бульдозерной подачей и погрузкой песков. Руководил этим испытанием главный инженер прииска М.Я. Спиридонов. Из его воспоминаний об этом событии: «Группа специалистов разработала конструкцию бункера для подачи песков на транспортёр промприбора. Уже первые дни работы бульдозера показали, какая это высокопроизводительная хорошая машина. Она разрабатывала и подавала на прибор для промывки в первые дни по 400 кубометров песков за сутки, потом по 500, а в отдельные дни — по 700 кубических метров. Рядом работали приборы с мускульной подачей песков. Их обслуживала бригада по 40-50 горняков. Суточная производительность их не превышала 250 кубометров». Безбабичеву хорошо было это известно, ибо он и был таким невольным горняком.

Освободился Ф.Ф. Безбабичев из мест заключения 10 сентября 1946 года. Сразу устроился вольнонаёмным на прииск имени Буденного, где главным образом работал нормировщиком.

Из личного дела Безбабичева Ф.Ф.. Фото из архива Давида Райзмана.

Его послужной список сообщает, что на прииске Буденного он начинал работать дневальным комендатуры Тенькинского ГПУ, затем в течение нескольких месяцев домработником, учётчиком автотранспортного предприятия, в 1948 году ему доверили работу техника-нормировщика после окончания месячных профессиональных курсов при ТГПУ. Работал в мехцехе. В 1949 году его перевели на ту же должность на прииск имени Ворошилова. В феврале 1952 года назначен диспетчером прииска имени Буденного. В последующие два года работал в строительно-монтажной конторе ТГПУ по знакомой специальности техника-нормировщика.

К этому времени его взгляды на мероприятия советской власти и политику партии большевиков не изменились. Он считал себя истинным ленинцем, только пострадавшим от несправедливости, непорядочности, чиновничьего бюрократизма.

Учётная карточка Безбабичева Ф.Ф.. Фото из архива Давида Райзмана.

На момент ареста Фёдор Фёдорович был женат на Калатина А.И., педагоге по образованию, но, много позже, заполняя личную карточку дальстроевца, Фёдор Фёдорович отметил, что с момента своего ареста в 1936 году до 1946 года никаких сведений о семье не имел.

Личная карточка Безбабичева Ф.Ф.. Фото из архива Давида Райзмана.

Безбабичев только в 1946 году узнал, что жена проживает в Черновицкой области, и спустя шесть лет она приехала к нему на тенькинский прииск имени Буденного, где пробыла до 1952 года. Видимо, жизнь у них не сложилась, виной чему был давний арест, совершенно неожиданный для Безбабичева и многолетнее содержание в колымских лагерях НКВД СССР, а затем и последующая ссылка.

Личная карточка Безбабичева Ф.Ф.. Фото из архива Давида Райзмана.

С 1954 года у него новая семья — жена С. К. Ласкина, о которой ветераны Усть–Омчуга отзывались всегда положительно, подчёркивая её внешнюю красоту, спокойный характер, в то время как Федор Федорович был довольно упрямый, настойчивый, непреклонный в своих решениях.

В 1954 году, когда началась первая волна массовой реабилитации репрессированных тоталитарным режимом людей, ждал демократических преобразований, возврата к ленинским нормам управления государством, хотя знал, что диктатура пролетариата — это жёсткая политическая власть в условиях классовой борьбы, при которой возможны жертвы, но не такой ценой и не таких масштабов, каких он увидел на Колыме, особенно на руднике Бутугычаг в 1954 году, где добывали уран. Там он проработал чуть больше полугода, но впечатлений хватило на всю жизнь.

В декабре 1954 года устроился учеником слесаря Центральных ремонтно-механических мастерских ТГПУ, исполнилось ему тогда пятьдесят лет. Время подводить итоги жизнедеятельности.

В 1956 году работает старшим нормировщиком строительно-монтажной конторы ТГПУ, но это была лишь возможность зарабатывать на жизнь. Хотелось творчества. Увлёкся, как и прежде, книгами, публицистикой. Собрал обширную библиотеку, в которой выделялись собрания классиков и периодической печати. Любил играть часами в шахматы — древняя индийская игра привлекала возможностью развивать и совершенствовать мышление и по-своему успокаивала. Ему было интересно играть в шахматы и обсуждать проблемы филологического образования с учительницей Усть–Омчугской средней школы Л.К. Кацуба.

За многие годы проживания в Тенькинском районе он стал известным краеведом, к нему часто обращались педагоги, журналисты, советские и партийные работники за различного рода справками, информацией. Так он рассказывал своим слушателям об истории организации Тенькинского горно–промышленного управления 10 октября 1939 года с центром в пос. Усть–Омчуге, о выходе первого номера газеты «За металл» — органа политуправления ТГПУ (с 1947 года носящее имя «Большевик», с 1952 г. — «Ленинское знамя»), об организации 2 декабря 1953 года в составе Магаданской области Тенькинского района. С волнением читал газетные сообщения о начале работы 10 апреля 1954 года первой Тенькинской районной конференции КПСС.

В 1957 году, после реабилитации и восстановления в рядах КПСС, Безбабичев вернулся в журналистику и несколько месяцев проработал литсотрудником районной газеты. Впервые на Колыме бывший заключенный Безбабичев опубликовал свой материал в газете «Ленинское знамя» в октябре 1957 года, посвятив свою публикацию знаменитой «Золотой долине». Для него это было знаковым событием, 20 лет он не видел свою фамилию в газете. С тех пор он плодотворно трудился в средствах массовой информации Тенькинского района и Магаданской области.

В октябре 1958-го было принято решение о создании районного радио — и Фёдор Фёдорович возглавил эту беспокойную службу и уже 20 октября 1958 года вышла в эфир первая передача районного радиовещания.

Начиная работать на радио (а ему было уже 54!), не имел ни малейшего опыта обращения со звукозаписывающей техникой. Получилось, да к тому же в итоге сложились не коротенькие передачи, а полноценные, шесть раз в неделю, выпуски последних новостей — ежедневно по 15 минут эфира.

В архиве радиоредакции хранятся объёмистые подшивки передач — более восьми тысяч аккуратно переплетённых книг по 250 листов каждая. 21 февраля 1984 года готовилась 8031–я передача с его участием!

Л.К. Кацуба рассказывала, что он обычно расхаживал по кабинету в кирзовых сапогах, с трубкой в руке, диктуя информацию машинистке, а когда бывал на бюллетене, то работал и дома, обзванивая по телефону посёлки и предприятия района. У него была обширная сеть внештатных корреспондентов, и потому информация по радио была оперативной, интересной, разносторонней.

Об известном тенькинском радиожурналисте поведал в своей книге «По колымской трассе — к полюсу холода» (Магадан,1959) писатель В. Урин, которому запомнились передачи районного радио о конкурсе рационализаторов прииска «Бодрый», о состоянии скреперного ковша для проходки наклонных стволов; о том, что партийная и профсоюзная организации не уделяют должного внимания бригаде коммунистического труда товарища Кокарева. В радионовостях сообщалось о том, что трудящиеся района вдоволь обеспечены молоком и в 1958 году на фермах надоено на 966 центнеров больше, чем в прошлом. Корреспондент радовался победе горняков прииска «40 лет Октября», выполнивших годовой план добычи золота, завершая информацию традиционным призывом: «Сильнее натиск в борьбе за металл».

В.А. Урин, характеризуя Безбабичева, отмечал: «…Как и у каждого из нас, у него есть свои недостатки, и всё же меня привлекает в нём общий облик, натура, коммунистическая духовность и большая человеческая душевность, которая гармонично сочетается со страстностью в работе, доходящей до самозабвения. Я слышал о нём самые противоречивые суждения. Когда я спросил, можно ли мне назвать его фамилию, этот человек с погасшей трубкой во рту и комсомольским значком на пиджаке (он почетный комсомолец районной организации) ответил мне: — Как вам угодно».

Но стоящий тут же старожил Теньки уточнил: «Сколько бы хорошего вы о нем не написали, его друзья скажут, что это все слишком бледно, и как бы вы его ни очернили, этого будет слишком мало с точки зрения его недоброжелателей».

На Тенькинской трассе Федора Федоровича знает несметное множество людей и, когда произносишь его имя, одни вспоминают с уважительной благодарностью (он многим помог), другие говорят о нём с беззлобной улыбкой, как о чудаке, который слишком близко принимает к сердцу малейшие недостатки в работе, а третьих (главным образом некоторых руководителей, на квартирах у которых установлены телефоны) при имени Федора Федоровича охватывает тихий ужас, потому что главный редактор Тенькинского радиовещания, не имея совести, звонит по нескольку раз в день, а бывает в три часа ночи, чтобы уточнить какую-нибудь цифру или фамилию. Но как бы он ни уточнял, а нет – нет да и вкрадётся в иное сообщение неточность, и тогда кому не лень колошматят Фёдора Фёдоровича, всякий норовит боднуть его в отместку за ту страстную дотошность, с какой тенькинское радио во всё и вся торопится вмешаться.

— Такое наше дело, — невозмутимо говорит Фёдор Фёдорович, — правильно меня били, мало я звоню, надо ещё чаще, плохо я работаю…

И он идёт на почту, закупает на свои деньги сразу 200 открыток (пожалуй, на месяц достаточно) и вместе с помощником садится писать своим верным и неверным радиорабкорам, сообщая, что их материал прошёл такого-то числа и, дескать, очень просим присылать новые корреспонденции о достижениях предприятия, сигналы о недочётах, а ещё лучше зарисовки о передовиках и бригадах коммунистического труда».

Такая связь с внештатными авторами, позволяла постоянно получать оперативную и действенную информацию с самых дальних горных участков района. К радионовостям внимательно прислушивались ответственные работники, делая свои организационные выводы, что не могло не удовлетворять амбиции радиорганизатора Безбабичева. На картотеке значились сотни информаторов, которым он полностью доверял, и потому его неслучайно называли «живой энциклопедией Теньки». Он вёл ежедневный журнал, отмечая добычу золота по каждому руднику и прииску района, лично выводя процент с помощью своей незаменимой логарифмической линейки. По цензурным условиям нельзя было давать в эфир конкретные цифры добычи металла, и потому о работе горняков Колымы судили по… процентам выполнения плана.

Жил Безбабичев в …водобудке № 4, в которой население райцентра — Усть-Омчуга брало воду. Его жилая комната больше походила на библиотеку. Почаёвничать к нему часто приходили гости, обсуждая новинки литературы, публицистику.

Он входил в комиссию по приёму книг в поселковом магазине, когда новая книга была дефицитом. Вместе с активистами разгружал грузовик, прибывший из Магадана с типографской продукцией, получая право «первой ночи» и приобретая вне традиционной очереди журналы, произведения любимых авторов.

Несколько лет жил Ф.Ф. Безбабичев в этом неприспособленном помещении. В.А. Урин рассказал о проблемах жилья радиоорганизатора председателю Тенькинского райисполкома Е.И. Азбукину. Но когда тот вызвал Фёдора Фёдоровича и спросил, почему не переходит жить в новый дом, то услышал: «Нам и здесь неплохо! Мне не к спеху…». Всё же просьба к районному начальству у Безбабичева родилась: «Вы бы, Евгений Иванович, посодействовали мне, а то опять срезают району время на радиовещание, а у меня куча материала…».

В памяти ветеранов Теньки остался телефон радиовещания Усть–Омчуга: 4-17 и время 17.00, когда звучали слова: «Внимание. Говорит Усть–Омчуг, передаём тенькинские новости».

Журналист А. Домашец, накануне 80-летнего юбилея Ф.Ф. Безбабичева, отмечал: «Спросите у Фёдора Фёдоровича о делах любого предприятия или хозяйства, и он ответит подробно, объяснит причину отставания или успеха. И никто не обижается на его ранние, а подчас и ночные звонки, что раздаются в квартирах руководителей в горячую пору промывочного сезона».

В 1983 году у Фёдора Фёдоровича взяли интервью.

— Запомнилась ли Вам первая радиопередача?

— Это не забывается. Мы готовили передачу вдвоём с Борисом Михайловичем Дудко, будущим редактором газеты «Ленинское знамя». Вдвоём — понятие, конечно, относительное: нам помогали внештатные авторы. В те первые 15 минут вещания на район сообщали слушателям о предстоящей переписи населения, о трудовых успехах горняков прииска Гастелло, о вскрыше песков на руднике Хениканджа.

Борис Михайловч записал на магнитофонную ленту (у нас тогда из техники был единственный магнитофон «Яуза») всю передачу, он же тогда и редактором был, волновался, когда перед микрофоном, говорил, но слушали, естественно, не знали об этом.

— С того памятного дня по районному радио прозвучало почти 8 тысяч передач…

— Когда мы начинали, ни у меня, ни у Дудко не было никакого опыта. Решили делать передачи в форме последних известий. Когда Борис Михайлович ушёл на газетную работу к нам пришла Валентина Тимофеевна Вознесенская. Со временем она стала профессиональным журналистом. Мы выходили в эфир не каждый день, а шесть раз в неделю, кроме воскресенья. Все передачи подготавливали с помощью внештатных авторов — добровольных помощников: заместителя директора по кадрам Тенькинского ГОКа Д.Н. Березовского, бригадира полеводства совхоза «Тенькинский» В.Т. Быковой, старшего инженера по организации соцсоревнований прииска имени Гастелло А.А. Лысенко, экономиста прииска «Курчатовский» Е.Н.Тяжловой, секретаря парторганизации рудника имени А. Матросова Л.П. Долгополова… В нашей картотеке уже около 4 тысяч внештатных авторов.

Магаданские коллеги помогли приобрести 2 стационарных магнитофона с дистанционным включением, оборудовать комплекс речевой студии. Пожалуй, трудно было найти в области районную радиоредакцию с такой интенсивной производительностью труда. Во многом это зависело от опытного журналиста Ф.Ф. Безбабичева.

Усть-Омчуг первой половины 60-х годов ХХ-го века.

Из воспоминаний Малыгиной З.Г.: «Судьба свела меня с Фёдором Фёдоровичем Безбабичевым совершенно случайно. На время отсутствия основного работника в редакцию радиовещания требовался корректор. Люда Игнатьева находилась в отпуске. Не помню, кто посоветовал Фёдору Фёдоровичу мою кандидатуру, но именно тогда на короткое время пересеклись наши пути. В течение месяца мне посчастливилось работать под руководством этого, на первый взгляд, странного, но очень интересного человека. Почему странного? Внешне он производил впечатление очень больного старика. Еле передвигал ногами, практически не отрывая их от земли, не смотрел в глаза собеседнику и постоянно кашлял. Я понимала, что ему уже за 70, что годы берут своё. Но невольно, встречая его в посёлке, задавала себе вопрос: «Почему он не на пенсии, не сидит дома со своей бабушкой и не читает книжки?»

Немного поработав под его руководством, поняла, что живёт он только работой, и только ей, несмотря на недуги… Именно она даёт ему силы не только передвигаться, но и руководить, и руководить хорошо своим небольшим коллективом. При всей тщедушности его внешнего вида у него был ясный ум и отличная память. Всю нужную собранную информацию по району он держал в голове и диктовал машинистке не с листка, а сразу по памяти. Не было хаоса в его надиктованном тексте, по-журналистски коротко, ясно и понятно.

Мне Фёдор Фёдорович, на первый взгляд, показался человеком с некоторыми странностями. Одной из странностей в его внешнем виде были кирзовые сапоги. Привычка носить их даже в жаркую погоду была сильней насмешек и пересудов. Про сапоги и про него по посёлку ходила даже курьёзная история. Районная партийная организация выдвинула его кандидатуру на какой-то съезд. Не помню, какой. Руководители райкома партии были озабочены его внешним видом и, конечно, сапогами: «Чай в Москву едет, а не по Усть-Омчугу ходить». 

Купили ему костюм, ботинки, одним словом, решили приодеть по всей форме бывалого ветерана. Говорили, что убедить его в том, что в сапогах появляться во Дворце съездов вроде как бы не по форме, стоило много усилий. Еле уговорили, а ботинки одел только лишь из уважения к самой партии. Но это был первый и единственный раз. 

И ещё одним символом Фёдора Фёдоровича была курительная трубка. Много курил, при этом часто и подолгу кашлял, списывая своё нездоровье на курение, но трубку изо рта не выпускал. Его впалая грудь, прикрытая рубашкой-косовороткой, не модной уже в то время, говорила о серьёзном хроническом заболевании. Но за внешней, на первый взгляд, тщедушностью и патриархальностью была сильная личность, на плечи которой выпало жестокое историческое время и все жизненные перипетии, связанные с ним. 

Фёдор Фёдоровичем был основателем местного радиовещания в посёлке и районе. На протяжении многих десятилетий в одно и то же вечернее время, кроме субботы, в эфире местного радиовещания был слышен голос диктора с материалами, которые были подготовлены им. Материалы, связанные с жизнью Усть-Омчуга, района, материалы, рассказывающие о том, как идёт вскрыша и золотодобыча в районе. Я помню, как мне было абсолютно неинтересно читать о том, что, к примеру, прииск Гастелло произвёл вскрышу столько-то тонн, добыл золота столько-то за сутки. Теперь я понимаю, что от слаженной работы всех подразделений и зависела во многом жизнь нашего посёлка и района в целом, ибо от результатов их работы складывался бюджет и процветание района. А он это не только понимал, но и считал своим долгом через средства массовой информации, к коим относилась и его маленькая студия радиовещания, довести эти сведения до жителей посёлка и района.

Фёдор Фёдорович никогда не улыбался, никогда не шутил, создавалось впечатление, что внутри, в своей душе, он носил какой-то тяжёлый груз. Тогда не принято было расспрашивать о прошлом, лезть в чужую душу, ворошить старые раны. Он просто оставался для меня живой легендой своего времени и отражением того исторического прошлого, через которое ему, как и сотням таких же, как он, пришлось пройти. 

Предпочитал жить скромно. До самой смерти он прожил в старом бараке, хотя я уверена, что ему не раз предлагали квартиру в микрорайоне. Думаю, что это был не анекдот, ходивший по посёлку, когда он в очередной раз отказывался от благоустроенной квартиры в Черемушках, отвечая на предложение местных властей следующей фразой: «Я перееду тогда в новую квартиру, когда все жители посёлка будут ими обеспечены». Вроде бы и романтиком не был, а искренне верил в идеалы партии. 

Его аскетизм и желание жить так, как живёт весь народ, не знали границ. Самым ценным его богатством были для него книги. Книги вместо ковров стояли до самого потолка вдоль стен, беспорядочно лежали на полу, на столе. Он читал много и ежедневно. Чтение книг, как и работа, были смыслом его жизни. После смерти своё «детище» он завещал библиотеке. Иначе он и не мог поступить. 

Жизнь Фёдора Фёдоровича была в посёлке, как на ладони, но тем не менее он сумел сохранить свою индивидуальность, своё лицо. Он не был таким, как все. В райкоме партии его мнение уважали, но часто с ним не соглашались. А всё потому, что вся его странная, на первый взгляд, но ко всему прочему последовательная в своих мыслях и действиях натура была живой легендой своего и нашего времени, времени, в котором он не был его винтиком. Хотя думаю, что в идеалы партии верил свято, а в людей — нет. Верил в себя. И в этом была сила Фёдора Фёдоровича Безбабичева — живой легенды Усть-Омчуга». 

Самоотверженная работа горняков, успехи золотых приисков, жизнь северных посёлков, драматические судьбы людей — сотни и тысячи репортажей, заметок, радиоочерков…

Профессионализм и принципиальность журналиста Безбабичева, его любовь к Северу, ставшему родным, снискали уважение коллег и всех тех, кто сотрудничал с этим человеком.

В очерке А. Алдан-Семенова «Путешествие в Золотую долину», который опубликован в журнале «Огонек» в июне 1964 года, Безбабичеву отведена целая главка под названием «Фёдор Фёдорович»:

«Фёдор Фёдорович ставит локти на стол, кладёт на стиснутые ладони голову.

— Я и не гадал, что сам на всю жизнь заболею Севером. Убей на месте, а не найду определения своим чувствам. Как это объяснить, что места, где ты страдал, где ты был каторжником, стали твоими родными местами?.. Когда мне возвратили партийный билет, я неожиданно для себя понял: не в силах уехать отсюда.

Я мечтаю, ох, как мечтаю об открытии в Магадане университета! Зачем завозить специалистов за двенадцать тысяч километров? Мы можем создавать своих – от геологов до учителей. А время агитации — езжайте, мол, на три года на Колыму — миновало. Нам теперь надо агитировать за семьи. Семья — вот основа жизни и развития Севера».

Он работал журналистом почти до самого ухода из жизни — удивительная верность выбранной в 1920 году профессии.

Многолетний труд Безбабичева был отмечен орденом «Знак Почета», ленинской юбилейной медалью (1970), знаком «50 лет пребывания в КПСС», ему было присвоено звание «Заслуженный работник культуры РСФСР». Он гордился званием члена Союза журналистов СССР, на лацкане его пиджака постоянно красовался значок этой престижной общественной организации.

Семья Безбабичева — жена Софья Кирилловна (они поженились в начале 1950-х), дочь Галина родилась в 1955 году, прожила всего 25 лет, а пятилетнего внука Сашу после смерти матери родственники увезли на «большую землю».

Фёдор Фёдорович Безбабичев ушёл из жизни 11 июля 1985 года и был похоронен в посёлке Усть-Омчуг.

В статье использованы материалы:

• очерк «Сложной дорогой к свободной прессе» Давида Райзмана;
• воспоминания  Малыгиной З.Г.;
• очерк «Век «Коммуны». В ходу была его строка…» Алексей Кондратенко, газета «Коммуна», №6 (26650).