30 октября ежегодно в нашей стране отмечается День памяти жертв политических репрессий. Для Магаданской области, ставшей в 30-е — 50-е годы прошлого века местом массового пребывания заключенных со всех концов Советского Союза, дата наполнена особым смыслом и трагичностью.
И тем прискорбнее замечать, как день, рождённый человечным стремлением почтить память невинно пострадавших, превратился в закостенелый штамп, рождающий в магаданских газетах заголовки типа «Через колымские лагеря прошло около миллиона заключенных».
Давно установлено магаданскими историками и неоднократно опубликовано, что за весь период существования Севвостлага через него прошло около 870 тысяч заключенных (вот откуда взяты «около миллиона»), из них расстреляно по приговорам Тройки более 10 тысяч человек. Известно также, что большинство этих заключенных были осуждены по уголовным статьям: например, в 1949 году в Севвостлаге и Берлаге из чуть более 120 тысяч заключённых только 15,5 тысяч были осуждены за контрреволюционную деятельность.
Эти цифры – не попытка умалить трагедию тысяч невинно осужденных, а только лишь шаг к исторической истине, страдающей от попыток повсеместного и огульного порицания советского государства – «карателя» и «палача».
Надо быть осторожным и деликатным, прикасаясь к таким больным темам. И быть готовым к тому, что исторические документы могут открыть совсем не ту правду, которой хотелось бы жаждущим реабилитации родственникам «репрессированного».
Последнее десятилетие с заявлениями о реабилитации, как правило, обращаются родственники не тех, кто прошел через кровавую мясорубку 1937-1938 годов, а осужденных более позднего, послевоенного периода. В сознании таких заявителей, к сожалению, чётко сформировано убеждение, что любой отбывавший в те годы наказание пострадал незаконно. Однако архивные документы нередко убеждают нас в обратном.
Помимо заключённых, послевоенная Колыма была населена разношёрстным составом работников Дальстроя: вольнонаёмные, бывшие заключённые, оставшиеся на Колыме после отбытия наказания в силу различных причин, ссыльные, высланные и спецпоселенцы. Основную часть бывших заключённых, как уже было сказано, составляли лица, осужденные за уголовные преступления – «уголовно-бандитский элемент и воры», как называли их в документах.
Вольнонаёмный состав Дальстроя составлял около 80 тысяч человек бывших заключённых, ссыльных и спецпоселенцев, и так называемых «договорников» – около 40000 человек. В числе последних было также немало разного рода проходимцев, приехавших на Колыму скрыть свое социальное прошлое, преступления, совершённые в центральных районах СССР, скрывающихся от уплаты алиментов.
Все группы населения, кроме заключённых, проживали в домах или бараках, следственно, не были изолированы друг от друга. Общение заключённых, находившихся под охраной, с вольнонаёмным составом и спецпоселенцами было затруднено, но не исключено. Уровень преступности был чрезвычайно высок.
Из исправительно-трудовых лагерей ежегодно освобождалось несколько тысяч отбывших наказание уголовников, которые имели право выезда на «материк», однако далеко не всегда им пользовались. Из отдалённых районов вся эта масса стекалась в Магадан. Ожидая парохода, перед отбытием из порта Нагаево многие из них были вынуждены по несколько месяцев проводить в городе, что не способствовало спокойной обстановке. Пропивая и проигрывая имеющиеся у них деньги, бывшие осужденные совершали новые преступления – грабежи и разбои. Вражда, переходящая в драки, поножовщина и убийства была обычным делом как в лагерях, так и «на воле».
Например, в июле 1949 г. во 2-м транзитном городке организовалась бандитская группа из числа 20 человек, которая за 15 дней совершила 5 грабежей с нанесением тяжёлых ножевых ранений, одно из которых закончилось убийством.
Нередки были и побеги из мест заключения, вызванные «слабостью режима» (так в документах!) в исправительно-трудовых лагерях Дальстроя. Об этом свидетельствовало количество задержанных заключённых, которые, уходя из расположения лагеря или с места работы, совершали убийства, грабежи и кражи. За 7 месяцев 1950 года только в городе ими было совершено 48 преступлений, органами правопорядка задержано 67 бежавших заключённых и 62 заключённых, нарушивших лагерный режим.
Документы свидетельствуют и о витавших в воздухе антисоветских настроениях, которые воплощались на практике в угрозы вовсе не идеологические, а как раз-таки уголовные. Высказывания о намерениях «душить», «резать, «вешать» коммунистов иногда реализовывались и на практике. Осужденные за подобные деяния в те годы по политическим статьям (по той самой 58-й) позднее не были реабилитированы и после переквалификации их деяний признаны виновными в совершении уголовных преступлений.
Повсеместно в «социально-враждебной среде» высказывались мысли о скорой неизбежной войне с Америкой, которую Советский Союз, конечно, проиграет и которая станет единственным спасением от советской власти. Высказывались мысли и о том, что «атомная бомба американцев наведет порядок в России». Страшно представить, что было бы, воплотись в жизнь эти надежды и чаяния.
В мае 1952 г. в тамбуре парикмахерской 9-го лагерного отделения Особого лагеря № 5 МВД СССР была обнаружена антисоветская листовка, призывавшая заключенных к сколачиванию боевых групп для борьбы с Советской властью. Листовка была подписана руководителями подпольной партии ВСДП (Всесоюзная социал-демократическая партия) Сумским и Алтай.
Принятыми мерами было установлено, что к изготовлению листовки причастен заключенный Масличенко (здесь и далее фамилии изменены), судимый дважды: в 1949 году за хулиганство и в 1950 году за измену Родине, выразившуюся в пособничестве фашистам на территории Украины в годы войны.
В шахте, в которой Масличенко работал машинистом, в помещении подъемных механизмов была обнаружена бутылка, начиненная аммонитом, с капсюлем-детонатором, четыре самодельные гранаты и бикфордов шнур. Допрошенный показал, что гранаты изготовлялись им с целью организации нападения на вооруженную охрану лагеря.
На следствии арестованный сообщил, что, будучи враждебно настроенным к советской власти, прибыв в Особый лагерь, он договорился с другим заключённым об организации антисоветской группы для борьбы с советской властью. Вторым «основателем» партии стал судимый шесть раз (в том числе четырежды – по уголовным статьям) заключенный Сугаев. Организаторы занялись распространением листовок от имени партии «ВСДП», которые подписывали псевдонимами Сумский и Алтай. Вдвоем они занимались подготовкой нападения на пост охраны и вовлечением в свою группу других заключенных.
В августе 1952 г. приговором Военного трибунала войск МВД по Дальстрою Масличенко и его подельник осуждены по ст.19-58.10 (пропаганда и агитация в контрреволюционных целях), 58.11 (организация контрреволюционной деятельности) УК РСФСР к 25 годам лишения свободы. Позднее определением Военного трибунала Дальневосточного военного округа указанные статьи изменены на ст.17-59.2 (массовые беспорядки, погромы, поджоги) УК РСФСР.
В ходе массового пересмотра дел в 90-х г.г. указанные лица признаны не подлежащим реабилитации, о чём и было недавно сообщено родственникам в ответ на их заявление с просьбой о реабилитации «невинно осужденных».
Автор статьи: Мария Максимова.