Я всегда был убеждённым атеистом. Никогда не верил ни в козни дьявола, ни в ангельскую благодать. Но вот приметы, это скажу я вам, не только реальное, но нечто мистическое и неотвратимое…
В тот осенний вечер хариус брал отменно и многие из рыбаков решили не возвращаться домой, а скоротав ночь у костра, отрыбачить ещё и утреннюю зорьку. Оба берега реки были топкими, это означало, что ночью комаров будут несметные полчища. Памятуя об этом, люди, никогда ранее не знавшие друг друга, собрались у одного общего костра на речной отмели. Речной ветерок отгонял тучи комаров, да и в большой компании за неторопливой беседой время летит незаметно.
— Если раньше я относился к приметам как к чудачеству, — продолжил свой рассказ Николай Иванович. — То теперь я не только их уважаю, некоторых из них просто боюсь. Могу вас заверить неопровержимыми фактами, что если число тринадцать и женщина вдруг воссоединятся, то крупных, если не роковых неприятностей вам не избежать.
В позапрошлом году я очень долго болел. Врач, закрывая мой больничный лист, сказал: — Если не хотите рецидивов, вам срочно, хотя бы месяцев на шесть, надо сменить место работы. Желательно на свежем воздухе и как можно больше физической нагрузки.
— Недолго думая, я взял отпуск за два года и обратился к знакомым геологам на предмет моего трудоустройства в полевой поисковый отряд. Где ещё, кроме геологии, можно получить предельные нагрузки на чистом таёжном воздухе? Через три дня я уже был в поле, ещё через месяц от моих болячек не осталось и следа. Я чувствовал себя лучше, чем после Черноморского курорта.
В геологических полевых отрядах людей не хватало во все времена. Поэтому радиосообщение о том, что к нам направляют двух студенток-практиканток было встречено в отряде на «ура». Встречать пополнение хотели поехать все, но начальник отряда определил всего троих и меня в их числе.
Это потом, тщательно анализируя и буквально по часам восстанавливая всё, что касалось «роковой» женщины, мы твёрдо уверовали, что негатив её ауры проявил себя ещё до её появления.
Практикантки должны были сойти с рейсового автобуса у сворота на таёжную дорогу, идущую к нашей долине, а мы их «подобрать». На стане мы даже немного повздорили, удивлённые тем, как дотошно начальник отряда объяснял по рации, где именно девушки обязаны сойти с автобуса.
Зачем забивать девчонкам головы? Ведь мы выедем заранее и встретим автобус. Но предусмотрительность начальника отряда оказалась не лишней. Мы не только не успели к автобусу, мы прибыли в точку встречи на два часа позднее. Едва мы отъехали от стана, как лопнул палец трака гусеницы вездехода. Ещё через пару километров от места первой аварии, лопнул ремень вентилятора. Потом началась форменная катавасия, то это не так, то-то…
Вездеход, который до этого дня, два месяца работал как часы словно специально обрушил на наши головы целый ворох своих болячек: он упорно не желал ехать за новым пополнением. А мы дружно ругали вездеходчика Стаса за его, как нам тогда казалось, вопиющую безалаберность.
Когда мы наконец-то доползли до трассы, наше молодое пополнение успело уже не один десяток раз усомниться в правильности выбора своей профессии.
У девчонок не было никаких снадобий против мошки, и свирепые колымские комары, тысячами набросились на «материковскую свежатину», облепив их лица и руки. За два часа ожидания, все открытые участки кожи у девчонок были безжалостно искусаны комарами.
Первым делом мы буквально «выкупали» девчонок дэтой, а уж потом стали знакомиться. Девушек звали Светой и Нелли. Чтобы снять возникшую напряжённость, начальник отряда сказал: «Так, ваши имена нам известны, но для порядка не помешает определиться и с вашим социальным статусом. Кто из вас последней вышел из автобуса?»
Девчонки удивлённо переглянулись.
— Я, а разве это важно? — нежным ангельским голоском ответила Нелли.
Начальник отряда весело рассмеялся: «Очень! Ты даже представить себе не можешь, как это чертовски важно. Именно чертовски! До вашего приезда, повар не в счёт, нас в отряде было одиннадцать человек. Света вышла из автобуса первой, значит, она двенадцатая. Ты тринадцатая и теперь нас чёртова дюжина. А посему нарекаю тебя, о девушка, новым именем — чертёнок».
Шутка понравилась всем, и весёлый смех снял напряжённость. Но всего лишь через пару недель, одно упоминание имени Нелли заставляло любого из нас испугано содрогаться, а спустя месяц трепетать, в ожидании чего-либо ужасного и неотвратимого.
Особенностью любого таёжника, а геолога-полевика тем более, является постоянный анализ всего происходящего вокруг. Ни один, даже мизерный промах или негатив не имеет права на повторение. Ведь это тайга, сегодня пронесло, а завтра?
Уже через неделю после приезда девушек в отряд, чётко и безоговорочно вывели закономерность. Техника отряда и на дух не переносит присутствие чертёнка, и делает всё возможное, дабы Нелли как можно скорее и желательно подальше, удалилась от неё.
Стоило Нелли сесть на вездеход, и на Стаса сваливались все мыслимые поломки. Вездеход «разувался» на ровной дороге, лопались ремни, засорялся бензопровод, вырывало свечу. Как только Нелли уходила в маршрут, вездеход начинал работать как хронометр. Если чертёнок выезжала в маршрут на нашем таёжном «мустанге» — армейском автомобиле «Захаре», то никто даже и не пытался устроиться в кузове поудобней. Зачем? Ведь максимум через пару километров «Захар» гарантированно и надёжно сядет на все три моста. И придётся долго и нудно таскать чурки под его колёса, домкратить, мостить гать. Нет Нелли, и «Захар» проходит любое бездорожье подобно танку.
В самом начале их практики у нас ещё хватало сил шутить над «таёжным феноменом» — полного неприятия колымской техники новоиспечённого чертёнка полевого отряда. Но когда присутствие Нелли стало существенно влиять на величину улова воскресных рыбалок, мужики не просто взвыли, а взъярились.
На Колыме хариус почитается сильнее, чем лосось, и каждое воскресенье весь отряд выезжает на самое рыбное место. Нет Нелли — мужики спокойно отлавливают два молочных бидона. Поедет чертёнок — и пропала наша рыбалка. Рыбы в реке тысячи штук, прыгают у самых ног рыбаков, резвятся, но… наши снасти не берут. Доходило до конфуза: одиннадцать таёжных «зубров», асов-хариусников, за день не могли суммарно наловить на приличную колымскую уху.
Мужики прямо заявили Нелли: «Ну, вот что, девонька. Хоть плачь, хоть смейся, хоть жалобу в ООН пиши. Но когда мужики на рыбалку собираются, не смей и близко к вездеходу подходить. Чтобы и духу твоего не было у той техники, на которой мы на рыбалку поедем…».
А после «бом-бажа» многие стали держаться от Нелли на почтительном расстоянии, словно желая подчеркнуть этим, что с этой роковой женщиной у них нет и не может быть ничего общего.
Есть в полевых отрядах особый приём в отработке самых дальних маршрутов — «закидушка». Группу полевиков вертолётом или вездеходом забрасывают на неделю в глушь, а после отработки всех маршрутов, вывозят.
Существует незыблемое правило работы в поле. Контрольную проверку всего необходимого для работы на «закидушке», делать уже сидя в вездеходе.
Обычно это всего лишь пустая формальность. Как могут опытные таёжные зубры-полевики, что-то забыть или упустить из виду? Но после того, как в нашем отряде появилась эта роковая женщина—чертёнок, мужики перестали доверять даже себе.
Проверили, и как оказалось, совсем не зря: забыли взять пряную китайскую тушёнку. Всем вам хорошо известно, что есть эту свинину как нашу, просто невозможно, такая она жирная. Но она просто бесподобна в кашах или макаронах, и полевики использовали её взамен жира.
Геологи, впрочем, как и все остальные таёжники, люди суеверные. Слезть с вездехода и сходить в палатку-склад за недостающей тушёнкой, означало бы вернуться в самом начале своего пути. То есть сознательно, пожелать себе неудачи. Поэтому мы просто бросили с вездехода пустой мешок, попросив остающихся на стане сходить на склад, и принести нам десять килограммовых банок тушёнки. Ближе всех к брошенному мешку оказалась Нелли, она подняла его сходила на склад за тушёнкой и передала нам. Проверять банки мы не стали…
Дорога оказалась не только дальней, но и очень тяжёлой. На место мы сумели добраться лишь после полудня следующего дня. Решили передохнуть, поставить палатку, запасти дров и приготовить усиленный ужин с расчётом на завтрашний день. Мы сделали всё… кроме ужина, нам его просто не с чего было приготовить.
Столько яростных проклятий колымской тайге, наверное, не приходилось слышать ещё никогда. Будь мы от стана километров двадцать-тридцать, вне всяких сомнений, мужики бегом ринулись бы на стан, дабы выкинуть вон с тайги исчадие всех их бед — роковую женщину, чертёнка по имени Нелли.
Все банки китайской тушёнки оказались таким дичающим «бом-бажем», что от их зловонья воротили морды голодные собаки.
Стали разбираться…
— Кто ходил на склад?
— Нелли!
— А сколько банок вы попросили положить в мешок?
— Как сколько? Как обычно, с запасом, десять банок!
— Но здесь ведь больше десяти, давай пересчитаем…
Пересчитали, и даже те, кто никогда ранее не веровал в бога, испуганно перекрестились. Роковая женщина—чертёнок положила в мешок тринадцать банок «бом-бажа». Тринадцать!!! Десять дней работы, нам пришлось есть каши и макароны без жира.
Когда после «закидушки» мы вернулись на стан, все бросились к складу. Мы не поленились вынести из палатки на яркий свет все до единого ящика консервов. Более тридцати ящиков!!!
Тушёнка четырёх видов: завтрак туриста, рыбные консервы, сгущённое молоко. И среди них не было ни одной вздувшейся банки! Повар клятвенно заверил, что в этот сезон ему ещё ни разу не попадался «бом–баж».
Так где же Нелли умудрилась отыскать чёртову дюжину — тринадцать испорченных банок консервов, если таковых в нашем отряде просто не было? Мистика!!!
После этого мужики поставили начальнику отряда категорическое требование. Или роковую женщину убирают с отряда, или все подают заявление об увольнении. С большим трудом, специально приехавшее руководство, уговорило полевиков не выставлять себя на всеколымское посмешище.
Срам-то, какой, полевики — девчонки испугались. Но отныне Нелли запрещалось участвовать в любых работах. Она не ходила в маршруты, не ездила на рыбалку, не топила баню. Полевики поставили на краю стана стол и лавку, сделали над ними навес. Роковая женщина в одиночестве отсеивала пробы. Отряд сам по себе, а Нелли сама по себе. Так прошло чуть более месяца.
У костра дружно рассмеялись: «Вот тебе и полевики, таёжные зубры! Полтора десятка мужиков одной сопливой девчонки испугались. Да так, что случайные совпадения мистикой считать стали. Да, крепко облажались вы, ребятки…».
Словно пружина подкинула вверх Николая Ивановича. Вскочив на ноги, он яростно стал рыться в своём рюкзаке. Нашёл фонарик, не доверяя свету костра, зажёг его и, направив луч в своё лицо, гневно обратился к тем, кто посмел высмеять полевиков.
— Облажались полевики, говорите? А вы посмотрите, хорошенько посмотрите на это. Он ткнул себя пальцем в щеку. Ниже глаза было большее пятно от ожога. — Хорошо рассмотрели? Вот вам ваши насмешки о совпадении. Заклятому врагу таких совпадений не пожелаешь. Это сейчас пятно, а тогда даже врачи не верили, что им удастся спасти мне глаз. И всё она — роковая тринадцатая женщина.
У костра замолкли, слишком угрожающе близко было это зловещее пятно от глаза. Николай Иванович потушил свой фонарик, убрал его на место, налил себе крепкого чайку, отхлебнул, и, взяв себя в руки, уже спокойным голосом продолжил свой рассказ.
— Тот день был последний день работы Нелли в нашем полевом отряде. За тот месяц, когда она занималась исключительно отсевом проб, многие из бывших наших страхов позабылись.
Я уже не помню, упоминал ли я о том, что как женщина, она была вызывающе красива. Немудрено, что наш молодой вездеходчик Стас влюбился в Нелли, и готов был совершить ради неё любой подвиг. И он его совершил на своё и моё горе.
Самое тяжёлое в полевом отряде это отработка истоков ручьёв, стоящих на значительном расстоянии друг от друга. Когда они рядом, никаких проблем, по одному ручью поднялся, по соседнему спустился. А тут расстояния между истоками были очень большие. Стас, тщательно изучив рельеф, нашел отрог, по которому можно было бы заползти вездеходу на вершину водораздела. И, двигаясь по нему, отработать за один день столько же верхушек ручьёв, сколько мы отрабатывали за неделю. В этом случае каждая лишняя пара рабочих рук на вес золота.
Стас уговорил меня поддержать его предложение, взять в этот маршрут Нелли, и я, старый дурак, согласился. Вот нам с ним, за наше преступное благодушие, и досталось при расплате более всего.
План был осуществлён блестяще, всего за один день нам удалось с лихвой перекрыть недельное задание. Перед началом спуска решили попить чайку.
Все вы хорошо осведомлены о том, что по вершинам водоразделов, кроме высушенных корней стланика, других дров просто нет. И что при большом жаре корни стланика «стреляют», разрываясь на множество горящих угольков. Поэтому наш костёр был небольшим, приготовив чай, мы расположились на безопасном расстоянии, изредка подбрасывая в жар маленькие корни. Все пребывали в приподнятом, радужном состоянии, и Нелли решила воспользоваться этим.
— Вот вы все постоянно проклинаете меня на все лады. Нелли — исчадие зла, роковая женщина приносит отряду несчастье, охи, ахи. Но это лишь домыслы, и не более того, а в реальности что? Я впервые за месяц с лишним пошла в маршрут, и Стас умудрился залезть на водораздел. Давайте честно.
Ведь никто из вас даже и подумать, не смел, что можно вот так, передвигаясь по вершине на вездеходе, отработать столько ручьёв? Вы даже не мечтали о возможности такого, а пошла я в маршрут, и это чудо свершилось. Значит, Нелли может приносить отряду удачу. За что же, мужики, вы меня исчадием зла зовёте? Нечестно это.
Закончив говорить, она подбросила в жар костра маленький корень.
Все смущено отворачивали от Нелли свои лица. Возражать, оспаривать её железную логику, мужикам было нечем. День, когда Нелли после долгого перерыва пошла в маршрут, был действительно очень удачным. Нелли ждала ответа, мужики молчали.
Наконец старший геолог сказал: «Ты зря обижаешься, не нами это придумано, не нам это и отменять. Это тайга, здесь поверья и приметы играли и продолжают играть…»
Оглушительный треск разорвавшихся в жаре костра корней стланика, и спустя мгновение, единый вопль всех мужиков, прервал слова геолога. У костра находились три маршрутные пары и вездеходчик. Свою порцию углей получил каждый… кроме Нелли.
Вот вы тут смеялись надо мною, говоря о совпадении. А это что? Шесть мужиков находящиеся в двух-трех метрах от костра, получили свою дозу углей, а «чертёнок», стоящая к огню ближе всех, не одного.
А кто пострадал больше всех? Те, кто попросил начальника отряда, взять Нелли в этот маршрут, я и Стас. Мне уголь попал под глаз, ему, залетев в открытый ворот, сжёг живот. Для нас пришлось вызывать санитарный борт, этим же бортом из тайги отправили Нелли.
Теперь до самого конца своей преддипломной практики, роковая женщина будет перебирать бумажки архива в недрах подвала здания экспедиции. Но самый веский аргумент против роковой женщины, мне предоставил Стас.
Когда мы лежали с ним в больнице, к нему с гостинцами приехала Нелли. Когда она ушла, Стас поведал мне, что он запретил Нелли приходить к нему.
— Я удивился: «Почему?»
Стас честно признался:
— Я её боюсь, ибо это не просто женщина, это нечто мистическое, и оттого страшное. Ты видел надетую на ней куртку? Туристическая ветровка, в которой маленькая искра от таёжного костра делает огромную дыру? Так вот, это та самая, которая была на Нелли в той роковой для нас день. На ней нет ни одной дырочки! Ни одной! Горящие угли обошли её!
Ты этого не мог знать. В момент, когда взорвался корень, я стоял в метре позади Нелли, её фигура закрывала меня от костра полностью, я его просто не видел!
Но горящие угли обошли её, и попали в мой ворот. Как подобное могло произойти? Ответ один, только с помощью чёрных, следовательно чёртовских сил. Значит, совсем не зря мы назвали её чертёнком.
— Что на это скажите вы? Снова совпадение? Нет, это мистика рокового сочетания женщины и числа тринадцать, это гнев чёрных сил на всех мужиков отряда, за наши шутки и смех над чертёнком.
Нет, не зря, совсем не зря в течение тысячелетий моряки категорически запрещали женщинам подниматься на борт своих судов, уходящих в длительное плавание. И никогда не уходили в море тринадцатого числа.
Очень опасно вызывать гнев чёрных сил и допускать женщин туда, куда, согласно поверьям и приметам, им вход категорически запрещён: море, тайгу и так далее.
Пусть они блистают на сцене, в кино, ведут хозяйство, воспитывают детей, там их место, там их предначертание свыше.
Но, если вы не прислушаетесь к гласу старинных поверий, если роковая женщина и число тринадцать сумеют слиться воедино там, куда женщинам вход запрещён, и тогда больших неприятностей и роковых последствий вам не избежать, и мой горький рассказ сему порука.
Время за разговором пролетело незаметно, начало светать. Пора было расходиться по своим любимым местам, а мужики продолжали молча сидеть у костра.
Слишком тягостное впечатление произвёл на них бесхитростный рассказ Николай Ивановича о воссоединении роковой женщины и числа тринадцать.
Ведь это была тайга, а в ней, приметы и поверья, уважали во все времена.
Автор: Юрий Маленко.
Да… уж…