В последнее время становится модным выдавать себя невинно пострадавшим от какого-либо режима. Причём не важно, какого. Главное — получить сопутствующие бонусы в виде авторитета (дутого), уважения (дутого) или же прикрыть этим некоторые неприятные страницы своей биографии. О двух таких людях я уже опубликовал свои исследования, основанные на том, что они о себе наговаривают, в сопоставлении с сохранившимися (! – но об этом ниже) в магаданских архивах документами за осуждаемый период истории. И это не последние публикации. Скажу прямо, что подобных людей достаточно много. Настолько много, что это укрепляет сомнение – действительно ли все невинно пострадавшие от репрессий пострадали невинно?
Я, например, знаю одного известного в определённом круге поэта, который свою неспособность справиться с традиционной российской вредной привычкой (говоря его же поэтическим лексиконом — «сидит на стакане» или «забухивает») преподносит как протест против действующей в нашей стране политической системы.
Об одном из подобных людей некая чешская телекомпания с русскоязычным названием вознамерилась опять снимать пропагандистский фильм о плохой России.
Мода присваивать чужие заслуги и страдания появилась в нашей стране после Великой Отечественной и получила новый импульс со смертью И.В. Сталина, когда на смену стоявшему в тяжёлые времена в первых рядах и большей частью погибшему, потерявшему здоровье или умышленно скомпрометированному в ходе аппаратных игр генофонду к управлению стали приходить люди из второго эшелона, из-за спин.
Магаданцы, колымчане, члены колымского братства, если уж на то пошло, являются людьми доверчивыми. И это хорошо известно людям, нечистым на руку и нечестным. Многие наши земляки из-за своей доверчивости попадают в различные криминальные ситуации.
Если, к примеру, понаблюдать за толпой встречающих в каком-нибудь аэропорту, то во время посадки рейса из Магадана она намного плотнее, чем из какого-нибудь другого места. В ней больше частных таксистов, и можно встретить людей сомнительного поведения. Одна пожилая женщина, с которой нам довелось немного проехать в одном купе на поезде из Краснодара, узнав, что мы из Магадана, испугалась, попросила об этом вслух не распространяться. После вообще уговорила проводника переселить её на свободное место в другое купе. А один знакомый «материковский» руководитель полиции мне рассказал, что на курируемой им достаточно большой территории бывшие и приезжие северяне чаще, чем выходцы из других мест, становятся объектами преступлений.
Говорят, особенно уехавшие с Колымы насовсем представители бывшей местной элиты, что магаданцев бывших не бывает. Это правильно. Следует только добавить, что и наша доверчивость не вытравливается никаким «материковским» менталитетом.
Несколько лет назад в одном из крупнейших населённых пунктов нашей страны, по инициативе некоммерческой организации, представляющей группу ностальгирующих представителей той самой элиты, прошла презентация очередного издания книги воспоминаний некого Василия Ибрагимовича, позиционирующего себя не совсем законно репрессированным узником ГУЛАГа. Якобы, всю жизнь боровшегося с советской системой, но при той же системе сумевшим заработать себе авторитет пионера новых методов хозяйствования (о методах — чуть позже). Однако, наборовшись с советской системой, он в аналогичном критическом тоне стал отзываться и о том, во что в наша страна наступила после perestroikа.
Благодаря, в том числе, указанной презентации, упомянутая некоммерческая структура даже осмелилась представить автора к наградам «За заслуги…», и даже на федеральном уровне. К слову сказать, звучали и возгласы о возможном переименовании в его честь северного города, которые, к счастью были расценены как глупость. Хотя, согласен, звучало бы красиво и даже поэтично. А сама книга в неком удалённом от центра регионе в виде поощрения от главы администрации вручается отличившимся сотрудникам областных учреждений и организаций, наравне с бесчисленными красочными альбомами, выпущенными с ошибками и неточностями на бюджетные деньги. Наверняка, и на закуп этой книги тоже потрачены бюджетные средства.
В связи с этим, то, что я попытаюсь изложить, очень важно, дабы остановить людей, способных под влиянием конъюнктуры натворить такого, за что всем нам будет стыдно. Как уже бывает, когда на основании необъективных оценок осуждаемых периодов нашей истории принимаются не совсем понятные решения.
Не важно, как автора зовут. Главное — его биография во многом типична для целого периода и прошлого, и настоящего нашей страны, и по его воспоминаниям можно сделать ряд выводов, которые позволят более объективно взглянуть на историю и современность. Сразу оговоримся, что он не реабилитирован. И это главное затруднение в том, почему нельзя называть его настоящие установочные данные. Хотя я бы на месте законодателя разрешил это делать в случаях, когда фигурант материалов говорит неправду, искажающую представление о прошлом нашей страны. Второй причиной, по которой я не называю настоящее имя героя моего исследования — уважение к людям, высказавшим восхищение книгой Василия Ибрагимовича, которых ввели в заблуждение относительно его биографии.
Не так давно, в результате ошибки магаданского полицейского, неверно употребившего современную инструкцию и уничтожившего по ошибке карточку ранее осужденного, антироссийская общественность была возмущена тем, что в Магадане якобы «сжигают материалы на репрессированных». Скажу, что общественность правоохранительных органов — за сохранение подобных архивов, поскольку там много информации, не только позволяющей выводить на «чистую воду» таких «суперзвёзд», как Василий Ибрагимович, но и в целом формировать на нашу недавнюю историю объективный взгляд, а не выгодный нашим идеологическим противникам. Замечу, что та же антироссийская общественность, с другой стороны, считает нарушением прав человека хранение компрматериалов, к коим относятся и судимости. Особенно на современных расхитителей бывшей социалистической собственности. Да и таким людям, как Василий Ибрагимович, выгодно уничтожение подобных архивов.
Выводы в своём исследовании я буду делать на основании сохранившихся архивных материалов, сопоставляя их с текстом названой книги.
Первый раз Василий Ибрагимович был осужден в декабре 1948 года по статье 2 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 4-го июня 1947 года «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества» к 15 годам лишения свободы как участник группы из восьми человек, по подложным документам получавших деньги из кассы государственного предприятия. Как сказано в приговоре суда, на украденные средства группа устраивала систематические пьянки, в том числе в ресторанах. Я преднамеренно выделил последнее слово, поскольку Василий Ибрагимович в своих воспоминаниях часто проговаривается, что практически все его встречи с друзьями проходили в питейных заведениях, тем самым косвенно подтверждая свою причастность к указанному преступлению, которую склонен отрицать.
К примеру, добравшись до родного города после того, как администрация предприятия отозвала его из загранплавания, Василий Ибрагимович, чтобы прояснить ситуацию, встречается со своими друзьями не где-нибудь, а в ресторане. В это же заведение он идёт, когда у него возникает стресс от рассказа знакомой о машине для перевозки арестованных. Причём на следующий день после снятия стресса у него ещё есть деньги, чтобы там же пообедать с другом. Впечатления о пребывании за границей также связаны с посещением ресторанов.
Откуда у двадцатилетнего парня брались деньги, когда вся страна жила с затянутым поясом и только-только в стране была отменена карточная система?
Напомним также, что послевоенный период второй половины сороковых прошлого века в нашей стране ознаменовался ростом преступности. В частности, это мы хорошо знаем, а Василий Ибрагимович в особенности, по фильму «Место встречи изменить нельзя». И указы, направленные на ужесточение уголовной ответственности за хищение государственной и личной собственности имели под собой твёрдую почву.
Второй раз Василий Ибрагимович осужден в январе 1949 года по так нужной ему сейчас статье 58-10, части первой. Получил восемь лет лишения свободы, которые погашены сроком за первую судимость. В тексте приговора обращают на себя внимание слова: «Находясь в заключении (по первой судимости — П.Ц.) … враждебно высказывался против руководителей партии и Советского правительства…».
Видимо «достал». И никаких вам найденных при обыске стихов якобы опального поэта и пластинок якобы опального певца, что, согласно воспоминаниям Василия Ибрагимовича, будто бы послужило причиной его осуждения за антисоветскую агитацию и пропаганду. И где мог быть обыск, если к этому времени он уже находился в заключении? А в приговоре по первой судимости говорится, что Василий Ибрагимович осужден «…без конфискации имущества за отсутствием такового у осужденного».
Думаю, попроси его что-нибудь продекламировать или напеть из репертуара тех, за кого «пострадал», он этого сделать не сможет.
Третья судимость у Василия Ибрагимовича уже во время отбытия им наказания за ночной бандитский налёт на кассу предприятия в составе группы из девяти человек, из которых четверо — заключённые. За это преступление он получает 25 лет лишения свободы по тому же Указу об ответственности за хищение государственной собственности. Опять касса. Впору уже говорить о преступных специализации и почерке, что любят делать опера-разыскники.
И всё! Больше никаких приговоров в архивных материалах, касающихся биографии Василия Ибрагимовича, я не нашёл. Поэтому приводимое в книге высказывание одного из судей о якобы несметном количестве вменённых нашему герою статей УК так ничем и не подтверждается.
Сейчас много рассказывается о зверствах и жестокостях ГУЛАГовского режима. Материалы о последней судимости Василия Ибрагимовича заставляют нас усомниться в этом. Оказывается, режим был не настолько и строг, если четверо заключённых могли свободно ночью покинуть место отбытия наказания и даже совершить тяжкое преступление.
Я не раз уже цитировал письмо одной бывшей политзаключённой, пришедшее на адрес магаданской писательской организации — литературного сообщества, которое считают ответственным за всё о прошлом, что у нас публикуется и издаётся. Буду цитировать и далее.
Сделаю это и сейчас: «Ну хоть бы написали про него попозже, когда уже нас (старых колымчан) не будет. Мы ведь знаем, за что он сидел и сколько раз, и за это никого не реабилитировали…».
Основной лейтмотив в воспоминаниях Василия Ибрагимовича, а особенно вокруг них, звучащий из уст людей, которых данная книга восхитила — на примере этого жизнеописания должна учиться молодёжь и прежде всего честности, которой автора, в свою очередь, научил лагерь.
Откровенно говоря, учиться по данной книге мне представляется методически довольно-таки сложным.
Во-первых, в самом начале книги грозная надпись, непонятная неискушённому в вопросах авторского права читателя (а таких большинство): «…Воспроизведение всей книги или любой её части запрещается без письменного (выделено мной — П.Ц.) разрешения автора. Любые попытки нарушения закона будут преследоваться в судебном порядке».
Во-вторых, я эту надпись уже неоднократно где-то видел и читал. Явно, она не принадлежит перу автора. Возникает вопрос: возможна ли, по аналогии, подача иска в суд на него тем человеком или группой людей, которые эту надпись сочинили?
В третьих, это не последний пример того, как люди, в том числе Василий Ибрагимович, считающие себя пострадавшими от репрессий и выступающие против них, пытаются использовать на практике в свою пользу репрессивные методы.
Ну и в четвёртых, если ГУЛАГ учил честности, то может не стоит его полностью хаять и взять от него в нашу жизнь всё лучшее, что он давал? Если посчитать, из него вышло достаточно много успешных и преуспевших людей, включая автора. А честности как раз и не хватает в нашей сегодняшней жизни. В том числе в нашем конкретном случае.
Но вернёмся к учебнику жизни.
В одном из культовых отечественных сериалов, к которому Василий Ибрагимович якобы имеет не последнее отношение, из уст близкого, по его словам, к нему человека звучат мудрые слова: «Наказания без вины не бывает». Думаю, их в полной мере следует отнести и к Василию Ибрагимовичу, потому как безвинным и безгрешным он совсем не представляется, и не стоит ему сильно обижаться на систему, власти и правоохранительные органы. Однако об этой стороне своей жизни он рассказывать не любит или в своих отрицательных поступках считает виновными других. Но опять же часто проговаривается.
Судя по воспоминаниям, будучи мальчишкой, он очень хотел на фронт, поэтому оказался в военно-морском учебном заведении. Но вдруг вместе с другими матросами совершает один проступок (какой, он умалчивает). Со слов Василия Ибрагимовича, он понёс ответственность, поскольку был старшим. В результате все соучастники оказываются в береговых подразделениях, то есть, надо понимать, что проступок был достаточно серьёзным и их списали на берег. И в дальнейшем это подтверждается, поскольку в повествовании для обозначения военнослужащих вместо «матросы» уже звучит слово «солдаты».
Чтобы книга была учебником жизни, мне кажется, надо было честно рассказать о проступке, его осознании и о том, как герой встал на путь исправления. Но этого не происходит.
На новом месте службы, находясь в качестве часового в караульном наряде по охране складов с отравляющими боевыми веществами (ключевые и популярные в последнее время слова для осознания ответственности этого антироссийской общественностью – «Скрипали», «Новичок») Василий Ибрагимович оставляет пост, в результате чего склады оказываются вскрытыми. Об этом он сообщает как-то вскользь. Ну да, конечно, ничего существенного, какие-то особо опасные отравляющие вещества… А если, к примеру, вездесущие мальчишки?
Василий Ибрагимович любит рассказывать, что его осудили «ни за что». Здесь мы имеем другую ситуацию — было за что, но не осудили. В действовавшем в тот период Уголовном кодексе РСФСР от 1926 года в главе «Преступления воинские» есть статья 193-15, пункт «в», который гласит: «Нарушение уставных правил караульной службы, совершённое в караулах при складах оружия, огнестрельных припасов и взрывчатых веществ, а равно в иных караулах, имеющих особо важное государственное значение, влечёт за собой лишение свободы на срок до трёх лет».
Это минимум. Пункт «г» о том же при отягчающих обстоятельствах. Естественно, наказание жёстче. Ну а пункт «д» о том, когда те же деяния, но в боевой обстановке — вплоть до высшей меры социальной защиты. К слову — мы знаем, опять же из воспоминаний, что Василий Ибрагимович имеет на руках удостоверение участника Великой Отечественной войны.
Получается, что злобные «особисты», которые хватали всех без разбора только потому, что человек им чем-то не понравился, лишь бы отчитаться — это миф? И не было с их стороны никакого тотального контоля? Или всё-таки Василий Ибрагимович чем-то понравился «особистам», за что его и увели от уголовной ответственности?
Анализируя оба вышеуказанных проступка Василия Ибрагимовича надо заметить, что в таких случаях в характеристике военнослужащего пишут «требует над собой постоянного контроля». Кто ж такого на фронт пошлёт — в боевой обстановке он может представлять опасность для своих однополчан, для командиров, поскольку, как видим, выполнять воинские приказы он не любил. И это подтверждает ход дальнейших событий.
Неизвестно, был ли за ним какой-то контроль, но, судя по тому, что в конце концов у него карьера военного моряка не складывается (почему, воспоминания умалчивают), и Василий Ибрагимович, уже работая в гражданском флоте, оказывается на скамье подсудимых, он из этих и ряда других проступков (см. ниже) никаких выводов не сделал, продолжая катиться «по наклонной».
Хочу ещё раз подчеркнуть, что свои выводы я делаю на основании воспоминаний автора, а правда в них или вымысел, пусть каждый решает сам. Хотя я уже говорил выше – многие верят. И если моя статья вдруг станет дополнительным импульсом в «раскрутке» книги, я буду не против.
С первых страниц книги мы убеждаемся, что для того, чтобы быть успешным, самое главное — иметь крепкие кулаки и поставленный удар. Наиболее безвинная ситуация, в которой Василий Ибрагимович применяет данные средства и о которой рассказывает, это когда, попав в новый воинский коллектив, соответствующим способом завоёвывает себе авторитет. В других ситуациях его действия следует расценить как откровенно преступные.
На очередных политзанятиях он не расслышал обращённый к нему вопрос командира и вступил с ним в перепалку. Конфликт кончается тем, что Василий Ибрагимович «автоматически» наносит старшему по должности и званию удар правой в челюсть. Отбывая сутки на гауптвахте, он избивает разводящего караула.
Что мы получаем в итоге? А в итоге Василий Ибрагимович совершил целых два воинских преступления по статье 193-5 действовавшего тогда уголовного кодекса, которая гласила: «Оскорбление насильственным действием подчинённым начальника или младшим старшего при исполнении, хотя бы одним из них, обязанностей по военной службе, влечёт за собою — лишение свободы на срок не ниже шести месяцев».
Но и в этих двух случаях он избегает уголовного преследования. (Чем же всё-таки Василий Ибрагимович понравился «особистам»?..)
В происшествии на политзанятиях, некоторую вину, как сегодня делают многие, он возлагает на И.В. Сталина, поскольку получивший от Василия Ибрагимовича удар в челюсть командир штампованно падает на огромный, метра два высотой, портрет вождя, и рвёт полотно. По рассказу автора, сложно представить, что после этого началось. Но он получает за свой проступок всего десять суток гауптвахты (понравился…).
Сейчас мы часто слышим и читаем, что арестовывали и даже расстреливали за анекдоты о Сталине, за ошибки в публикациях о нём и даже за неупоминание его имени или упоминание не в той последовательности. Так почему же в этом случае Василия Ибрагимовича не привлекли к уголовной ответственности за центральный террор, а ждали, когда боксёр увлечётся филологией и якобы прочитает стихи якобы опального поэта, чтобы потом доказывать это и осудить? Да потому что не было этого. Не было многого из того, что мы часто слышим и читаем о том времени.
В Ливадийском дворце, в Крыму, мне удалось приобрести ксерокопию газеты «Правда», №38, за 13 февраля 1945 года. В ней опубликованы материалы Ялтинской конференции руководителей трёх союзных держав. Но не только эти материалы.
Конечно, в газете есть публикации, где И.В. Сталина называют и великим вождём, и полководцем, и даже родным. Но не настолько много, чтобы это бросалось в глаза, как мы видим это сейчас, открывая какую-либо губернскую или муниципальную газету или знакомясь с выпуском местных теленовостей, где какой-нибудь рядовой губернатор либо мэр упоминается значительно чаще. Причём в той «Правде», для меня без всяких сомнений, имя руководителя нашего государства упоминается вполне заслуженно, в отношении наших современников — больше нет, чем да.
Интересную информацию приводит экскурсовод Ливадийского дворца со ссылкой на зарубежные источники (уж им-то можно верить). Оказывается, при подписании итоговых документов Ялтинской конференции возникла проблема в том, кто первый должен это сделать. И.В. Сталин отказался, опасаясь, что его очередной раз обвинят в превознесении своего имени — видимо, пишущая братия в тот период всё-таки снимала реакцию на материалы, публикуемые в СМИ, и делала правильные выводы, которые докладывались руководству страны.
Учитывая сказанное, в распространённые коньюнктурные штампы о репрессиях за порванные портреты Вождя ну никак не верится. А Василий Ибрагимович подтверждает мои выводы — ведь его же за это не «посадили».
Находясь в следственном изоляторе, а впоследствии в лагере, Василий Ибрагимович избивает надзирателей, конвоиров, командира дивизиона охраны, нескольких офицеров охраны и даже районного прокурора, наносит увечье бригадиру (по словам Василия Ибрагимовича — «беспредельщика», кем и сам позже станет). А данные действия — статья 73-я того же УК: «Сопротивление отдельных граждан представителям власти при исполнении ими возложенных на них законом обязанностей … сопряжённое с насилием над личностью представителя власти — лишение свободы на срок не ниже одного года».
К слову сказать, все упоминаемые мною статьи содержались не только в советских уголовных кодексах. Они есть и в современном, демократическом.
Есть в воспоминаниях Василия Ибрагимовича и эпизоды, о которых вспоминающий обязан был, в соответствии с уголовным кодексом (и не только советским, но и многих других, «демократических», стран) сообщить в компетентные органы. К примеру, когда, входя в барак, он видит повешенных людей. Или, когда практически у него на глазах зарезали заключённого. Сохраняемые материалы правоохранительных органов того периода показывают, что такие преступления расследовались. А действия Василия Ибрагимовича, если указанные эпизоды рассматривать как массовые беспорядки, можно трактовать по статье 59-13 УК РФ — недонесение о некоторых особо опасных преступлениях против порядка управления.
В одном из якобы побегов (а тема побегов — одна из любимых Василием Ибрагимовичем) автор вместе со своими подельниками нападают на легковую автомашину, в которой ехали заместитель начальника горного управления с главным бухгалтером прииска, и отбирают у пассажирки деньги (ст. 59-3 УК РФ, «Бандитизм», от трёх лет лишения свободы до высшей меры социальной защиты; или п. 2 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 4-го июня 1947 года «Об усилении охраны личной собственности граждан» — «Разбой», от 15 до 20 лет с конфискацией имущества).
Кроме того автор вспоминает ещё ряд своих проступков (о них далее) с признаками статей УК.
То есть, органам вообще-то не было никакой необходимости фабриковать в отношении «политического» Василия Ибрагимовича, как он рассказывает, дело по «какому-то мошенничеству». Процесс фабрикации этого преступления намного сложнее, чем привлечь человека хотя бы по одной из вышеупомянутых статей УК. К тому же для этого, судя по поведению Василия Ибрагимовича, ему бы более подошла статья 59, пункт 2 — организация массовых беспорядков. А это «вплоть до высшей меры социальной защиты».
В одном из совершённых преступлений — поджоге бараков (статья 58-9 УК РФ, от срока не ниже трёх лет вплоть до высшей меры социальной защиты) Василий Ибрагимович добровольно берёт вину на себя.
Какие уж тут обиды и утверждения в собственной непогрешимости?
Тут уж впору не обижаться на органы, а говорить им спасибо. За то, что они к чисто уголовным статьям присовокупили ему ещё и 58-ю. Ведь на этом, собственно, он и построил себе авторитет.
Кроме всего прочего, судя по воспоминаниям Василия Ибрагимовича, у органов были другие возможности привлечь его к уголовной ответственности за явные противозаконные действия с политическим оттенком и даже за терроризм. Одну я уже упомянул — порванный портрет И.В. Сталина.
В другом случае Василий Ибрагимович, судя по его описаниям, нанёс тяжкие или средней тяжести телесные повреждения заместителю председателя правительства одной из прибалтийских республик, почему-то по нелепой случайности оказавшегося в толпе пьяных лётчиков и моряков, подравшихся в припортовом кафе. Чем не покушение на жизнь государственного деятеля? Однако конфликт локализуется принесением извинений виновника пострадавшему. Якобы не хотели раздувать шумихи вокруг видной фигуры.
Не хотели раздувать скандал? То есть тогда была гласность, и то, что нам рассказывают о том времени — ложь? Получается и истории о том, что людей увозили в «воронках» бесследно, тоже неправда? Зачем тогда какие-то извинения, если в соответствии со сложившимися у нас представлениями о том времени Василия Ибрагимовича можно было просто увезти, «забить» на допросах, и громко отчитаться о предотвращении крупного террористического акта, получив сопутствующие этому ордена и медали? И никакого тебе скандала. «Нет человека — нет проблемы», — так, кажется, нам внушают?
А скандала, да и вообще указанного конфликта с «видной фигурой» в конце сороковых прошлого века, как рассказывает Василий Ибргимович, никак не могло быть, потому как уважаемый человек, которого он упоминает, согласно исторической справке, погиб в августе 1941 года. Его фамилия входит в опубликованный «Полный список главарей русских оккупантов» Прибалтики. Хотя, спасибо Василию Ибрагимовичу, что он отзывается об этом советском политическом деятеле, как о не палаче и не желающем крови человеке. Всё-таки какой-никакой, а позитив о тех, кто создавал нашу историю.
В рассказе об указанном якобы конфликте Василий Ибрагимович (или тот, кто редактировал его книгу) республику СССР ошибочно ассоциируют с отдельным государством, выдумывая действовавшую на её территории спецслужбу под названием «политическая контрразведка». Странно, что на это не обратил внимания никто из известных людей, чьи отзывы опубликованы в конце книги. Или «прочёл, не отрываясь», «читала долго, несколько ночей», «лучшее, что читал в последнее время» — это просто слова, попытка угодить или отработать?
Я уже говорил, что любимая тема для Василия Ибрагимовича — побеги. Откуда только он ни пытался бежать. Его книга пережила несколько изданий, первые выпуски уже подвергались критике и анализу с выводами, что побеги — вымысел. Один из аргументов этому — Василий Ибрагимович не понёс наказания ни за один из них. В последнем издании он не уходит от этой темы, но делает попытку объяснить, что смысла «наматывать» дополнительный срок в три года, который давали за это преступление, не было, поскольку у всех заключённых приговоры были большими. Но почему тогда тут не сработала практика использования в подобных случаях, когда заключённый убегал с места работы (а у Василия Ибрагимовича было и это) статьи 58-14 «Контрреволюционный саботаж»? Тем более что органы «были готовы» «упечь» его даже ни за что.
Один из несостоявшихся побегов с возможным захватом судна и угоном его за границу готовился якобы «фронтовиками». По плану готовившиеся бежать должны были внезапно (!) выскочить из узкого люка и разоружить охрану. Но при попытке высунуться из люка их остановили автоматные очереди. И какие же «фронтовики» могли придумать такую внезапность?
По имеющимся материалам того периода, на Колыме, в Особом лагере МВД СССР — «Берлаге» отбывали наказание бывшие пособники фашистов и бандиты, которые с оружием в руках воевали против нашего государства. А то, что там содержались бывшие военнопленные, «фронтовики» — это миф. Из числа интернированных советских военнопленных подвергнуты аресту лишь около 6%, вина в преступлениях которых была доказана. Тех, кто просто давал присягу вражеской армии и надевал её форму, подвергались только ссылке на 6 лет (надо полагать, что среди таких были и те, чьи преступления вскрыть не удалось). А настоящие фронтовики, из тех оставшихся 94%, продолжали воевать, направлялись, в том числе, в конвойные войска, что подтверждается и автором обсуждаемых воспоминаний. В этих же войсках служило и много бывших партизан. Об одном из них Василий Ибрагимович рассказывает в своей книге.
И этих людей, настоящих фронтовиков, он и его собратья, если верить его рассказу, хотели расстрелять и повесить, а трупы выдать иностранному государству в доказательство бесчеловечности режима в советской стране? Того режима, который помог Василию Ибрагимовичу стать тем, кем он позже стал.
Вообще в воспоминаниях (или в «воспоминаниях») много, мягко говоря, несостыковок. Так, молодого моряка судна, совершающего заходы в иностранные порты, из самой Европы, якобы по инициативе МГБ отзывают в родной порт. И он едет туда на поезде через всю страну.
Тут возникает сразу несколько вопросов и выводов.
Во-первых, по тем же распространённым штампам, в подобных случаях людей вызывали под каким-либо предлогом, чтобы человек кабы чего не натворил. Поэтому вряд ли Василий Ибрагимович знал, зачем его вызывают в родное пароходство. Если так действительно было, то, будучи чрезмерно тщеславным, а это сквозит из всего содержания книги, он, скорее всего, лелеял надежды на какое-нибудь карьерное повышение.
Во-вторых, зачем органам надо было «выписывать» из-за далёкой заграницы какого-то молодого моряка, если можно было, как нам пытаются внушить, взять любого? Получаем ещё одно подтверждение тому, что органы хватали первого попавшегося – это ложь. И спасибо Василию Ибрагимовичу, что косвенно помогает своими сочинениями развеять мифы относительно нашего прошлого.
В третьих, в своей книге Василий Ибрагимович подаёт себя как ярого организатора и участника побегов, при любом удобном случае. В поездке по железной дороге через всю страну у него была не одна такая возможность. Почему он ею не воспользовался, если знал куда и зачем едет? Почему, в конце концов, не сбежал за границу, ведь она была рядом?
Но вероятно, Василия Ибрагимовича всё-таки действительно отзывали из-за загранплавания в родное пароходство. Только по другой причине — шло следствие по его первой судимости о групповом хищении государственных средств, а его показания были нужны как активного соучастника и свидетеля. Иначе группа «разваливалась».
В целом воспоминания проникнуты тщеславием, ненавистью к своей стране на фоне её истории. И читаются они тяжело.
Мало того, что Василий Ибрагимович, не сделал никаких выводов из своих уголовных преступлений, как говорится, не исправился, и винит в своих проступках власть, он и бывших врагов нашего государства описывает в положительных красках. Так, белогвардейский атаман, известный своими зверствами по отношению к мирному населению, у него ближайший друг и соратник другого карателя. Он восхищается его физической силой и уверенностью в себе. К окончанию Второй мировой войны, по его мнению, привели атомные бомбардировки, учинённые оплотом всемирной демократии. Однако тему о том, что при этом погибли сотни тысяч ни в чём не повинных людей, он не развивает.
Лагерный режим Василий Ибрагимович описывает, естественно, в чёрных красках. Однако, иногда проговаривается, что зеки, например, работавшие на ремонте дороги, жили в отдельных домиках, в которых можно было даже укрыть постороннего человека. Посылки с салом, консервами и сгущёнкой до них доходили аж из самого Ленинграда и в штрафной лагерь. В зоне имелся свой зубной техник, который делал заключённым золотые зубы и коронки из утаённого на производстве драгоценного металла. А дополнительное пропитание можно было добывать на трассе, сбрасывая мешки с продовольствием с проходящих мимо машин. То есть «крысятничеством» — так кажется, по понятиям, называется кража у «своих»? Ведь наверняка те продукты предназначались лагерникам. Правда за такое перебивали руки в нескольких местах. И не только. Есть соответствующие статьи УК. Но о них итак уже достаточно.
Можно было, оказывается, заключённым свободно разгуливать по посёлку и обменять поддельную облигацию (статья 59-8 УК РФ, не ниже двух лет до высшей меры социальной защиты) на тысячу рублей, а также провести разведку с целью подготовки разбойного нападения на кассу прииска. И даже, как рассказывает Василий Ибрагимович, бывали времена, когда надзиратели боялись заходить в зону.
Нападение на кассу прииска, откуда были украдены деньги, предназначавшиеся рабочим на зарплату, Василий Ибрагимович описывает в романтических красках, и призывает читателя встать на его сторону. То, что был оставлен в живых охранник, преподносится, как в высшей степени гуманный акт. О потерпевших, не получивших зарплату, их семьях, детях, лишённых хотя бы на время так необходимых на Севере витаминов, — как и в других случаях преступления им закона: ни слова. Все потерпевшие, в том числе получившие от него телесные повреждения — враги. И ни разу не вспоминается заповедь «Не укради»!
Но очень трогательно рассказывается о ситуации, когда сердобольные уголовники не решаются отрубить голову цыплёнку для бульона больному человеку.
В отношении надзирателя, применяющего силу к заключённым, звучит призыв вспомнить свою мать. Но когда кто-то страдает от их преступлений, ни Василий Ибрагимович, ни его собратья о матерях пострадавших не вспоминают и запоздалых извинений у них не просят. Как-то необычно для «учебника жизни».
В книге описывается бесчисленное множество фактов смертей, свидетелем которых был автор — убитых беспредельщиками и «суками» воров и наоборот. Напрашивается вывод, что основная масса заключённых попадала в так называемый «третий» архив именно этим путём, а не в результате голода, холода и истязаний администрации.
К неожиданному выводу приводит то, что, рассказывая о зверствах лагерной администрации, автор тут же повествует о жёсткости начальника прииска по отношению к шахтёрам, допускающим грубые нарушения техники безопасности. Получается, о здоровье заключённых заботились? Кстати, похожие факты острого внимания к вопросам соблюдения техники безопасности на объектах Севвостлага я встречал в очерках Эльмиры Нетёсовой.
Две взаимоисключающих характеристики, часто встречающиеся и у других рассказчиков о прошлом, Василий Ибрагимович приводит, рассказывая о своём знакомстве с известным поэтом и певцом. С одной стороны, тому в Советском Союзе не давали работать. С другой — его работе над задуманным прозаическим произведением мешала постоянная занятость: гастроли, театр, кино.
Пересказывая информацию о встрече И.В. Сталина с известным учёным, изучавшим организацию золотодобычи в Калифорнии, автор делает вывод, что в этой беседе вождь пришёл к выводу об использовании у нас дешёвого труда заключённых. С другой стороны, преподнося вахтовый метод, как более эффективный способ организации добычи ресурсов, он критикует ту же власть за излишние траты на капитальное строительство, целью которого являлось решение государственной задачи заселения до того времени необжитых удалённых территорий. Как-то непонятно получается – экономили всё-таки или бездумно транжирили государственные средства?
Очень важное значение имеет язык, которым написана книга. По нему можно точно определить, кем на самом деле является автор. В данном случае — по окраске. По отношению к «ворам в законе», к власти, «посадившей» его, к потерпевшим от его противозаконных действий и к так называемым «сукам», которых Василий Ибрагимович так жаргонно и называет, ничего не объясняя и не пытаясь перевести на литературный язык, его следует отнести к категории живущих по «понятиям», в «отрицалове». В повествовании о приезде к нему в гости на предприятие «вора» обращают на себя внимание слова автора о том, что гостя встретили с радостью, поскольку весь коллектив много слышал о нём. То есть все здесь свои.
Если оценить содержание книги с точки зрения психологии, напрашивается вывод о необходимости определённой коррекции психики автора, поскольку у него в избытке и обиды, и ненависти. Причём, как я уже сказал выше, не обоснованных. А эти качества — плохие советчики. Шаламоведы, к примеру, нашли высказывание В. Шаламова о его собственном творчестве, что он не может быть объективен, поскольку не преодолел обиду.
В то же время, когда воспоминания доходят до того момента, как решается вопрос об освобождении автора, облик героя внешне меняется.
Бригада, которую поручили возглавить Василию Ибрагимовичу, в течение нескольких лет признавалась лучшей в горном управлении края. Но здесь уже надо смотреть, за счёт чего, какой ценой?
Во-первых, никакого с его стороны вложения средств в подготовку и организацию производства, по сравнению с ныне свободно работающими золотодобывающими предприятиями, вынужденными брать на эти цели кредиты. Всё оборудование, инструменты предоставлялись членам бригады бесплатно, и они относились к нему, скажем, не особо бережно, за что в их адрес звучали претензии от технического руководства. И этому в книге есть примеры.
Во-вторых, есть не одно документальное свидетельство из личного дела Василия Ибрагимовича о том, на чём им строились производственные отношения: «вымогает деньги у работяг», «сам лично не работает», «за счёт нас проводит себя по нарядам», «занимается рукоприкладством», «применением … методов физического воздействия», «поэтому я вынужден был уйти из его бригады», «я был вынужден уйти из бригады и зайти в зону добровольно», «набросился драться на механика участка».
«… от меня требовал дать ему на шахту сварку, но я отказал до установки и подключения трансформатора, а также приварки фланца на новой воздушной магистрали. … этот человек неожиданно набросился на меня, ударив меня по лицу с последующими угрозами: «Видел таких механиков, и если ещё будешь жаловаться, не приходи на шахту — зарежу!»».
Это как-то не совсем вяжется с осуждающими высказываниями Василия Ибрагимовича в начале книги о лагерных бригадирах, как о «беспредельщиках».
Здесь вспоминаются рассказы о лагерном прошлом другой заключённой, Малики Алимовой (Место действия — Колыма, историко-литературный альманах, Магадан, 2017, с. 42): «Такие у нас в лагере в охране были — самоохранники назывались. Чистые звери, нелюди. Над заключёнными издевались».
Некоторые не состыковки с документами своих воспоминаний Василий Ибрагимович объясняет тем, что при подготовке к его освобождению компрометирующие материалы из дела якобы изымались. Сомневаюсь. Часть таких материалов я только что привёл. А само дело каких-либо признаков «чистки» (к примеру, вырывание, перенумеровывание страниц) не имеет. Ну не переписывались же дела заново. Тем более, разными почерками и с проставлением всех резолюций.
То, что высокие трудовые показатели возглавляемого Василием Ибрагимовичем коллектива достигались в результате использования им «гулаговских» методов, подтверждается его рассказом о работе на прииске в первые месяцы после неудачной попытки устроиться в свободной жизни и возвращения на Колыму. — План не идёт. И, я думаю, потому, что основы взаимоотношений на предприятии уже другие. Здесь уголовные методы не приемлемы, и нужны иные, цивилизованные навыки воздействия на работников.
Но рукоприкладство не прекращается и в «свободной» жизни. По приезду на один из участков обнаружив, что коллектив пьянствует, Василий Ибрагимович избивает первых попавшихся под руку. Через одного из ИТР, «партийца», о происшедшем становится известно партийным органам. И именно это, по моему мнению, является причиной, почему Василий Ибрагимович рассказывает о данном случае. Скорее всего, подобных фактов было больше, но о них неизвестно широкому кругу лиц.
С тем, что во многих негосударственных золотодобывающих структурах отношения в коллективах строятся по гулагововским принципам, мне приходилось сталкиваться неоднократно. В привязке к осуждаемому историческому прошлому эти принципы ещё можно было бы, как это сейчас принято, назвать «сталинскими» или даже «культом личности». И добавлять: «Будем помнить прошлое, не заблудимся в настоящем».
На одном из футбольных матчей местного уровня увидел группу старателей во главе с председателем артели. Обратил внимание на то, что прежде, чем показывать реакцию на происходящее на поле, каждый из окружения последнего вначале смотрел на «пахана» и потом делал, как он. В снятом об одном из таких людей фильме хорошо просматривается стремление окружения угодить ему, упредить все его желания. Вплоть до того, что наперегонки подают ему салфетки, чтобы вытереть рот после трапезы — кто вперёд.
В начале девяностых прошлого века в Сусуманском районе Магаданской области довелось разговаривать с людьми, изгнанными из артелей под самое завершение промывочного сезона. Оказывается, в некоторых артелях существовала практика провоцирования в этот период на употребление спиртного с последующим доведением соответствующей информации до руководства предприятия. В результате человека, проработавшего почти весь сезон, выгоняют без выходного пособия, а у остальных, приближённых председателя, зарплата увеличивается. Но всё по закону. Вернее — по понятиям.
В книге Василий Ибрагимович проговаривает, что «власти» шли на создание золотодобывающих артелей с целью занять людей, освобождаемых из лагерей. Само собой разумеется, что эти люди несли с собой и свой менталитет, как привнесли чуть позже в нашу армию дедовщину их преемники.
Необходимо отметить, что в своей производственной биографии Василий Ибрагимович сменил не один регион. И причины перемещений — конфликты с руководством объединений.
К пионерам именно таких вышеописанных методов хозяйствования относят Василия Ибрагимовича известные люди, чьи отклики на его воспоминания размещены в книге?
Думаю психологам (а дипломы о получении такой специальности выдают почти в каждом филиале), и здесь есть, что поизучать в системе отношений внутри таких предприятий. Неплохая тема для журналистского расследования.
При негативном отношении автора к партийным органам, в том числе к командированному на его предприятие освобождённому секретарю парторганизации, немаловажную роль в том, что бригада Василия Ибрагимовича стала передовой, принадлежит именно им. О своих дружеских связях с представителями партаппарата он и сам любит рассказывать.
Они организуют его досрочное освобождение, помогают ему с квартирой, говорят красивые тосты на свадьбе автора, принимают его сторону в различного рода производственных конфликтах. За ними даже последнее слово в том, работать ли его артели в определённом регионе. И это при том, что Василий Ибрагимович, как он любит рассказывать, был настроен яро антисоветски. Как он мог с таким настроем добросовестно работать на ненавистный ему режим, причём даже быть передовиком? Что его объединяло со структурами, несущими в массы неприемлемую для него идеологию? Кто из них притворялся?
А может он не считался политическим? Очевидцы тех лет рассказывают, что недоверие к людям, осужденным за политические преступления, сохранялось и после 1953 года. Мы также знаем, что уголовники в системе ГУЛАГа считались благонадёжной средой и использовались в интересах нужного администрации воздействия на осужденных по 58-й статье. Кроме того, по рассказам самих же заключённых, уголовники отрицательно относились к политическим и даже отбирали у них пайки и посылки. К слову сказать, содействие сегодня таким лицам выглядит несколько кощунственно по отношению к памяти о незаконно пострадавших от политических репрессий.
По сути дела, в поведении окружавших автора партчиновников явно просматривается двойственность. С одной стороны — социалистическая мораль с общественной собственностью на средства производства. С другой — требовалось золото любой ценой и ради этого легче было патронировать структуры с иным менталитетом, чем строить новые производственные отношения, что, несомненно, дало бы результат, но значительно позже.
Но здесь есть и ещё одна сторона. С чиновниками партаппаратов дружить было выгодно. Особенно в свете того, что работа в этих структурах и в связке с ними часто рассматривалась как трамплин к прыжку на выгодную руководящую должность на производстве. При том, что, как я уже говорил выше, на смену ушедшим с политической арены в периоды репрессий и войны убеждённым и стойким коммунистам в партаппараты всё больше приходили приспособленцы. Имея подобные связи и среди партчиновников, и в промышленных ведомствах, можно всегда получить преимущество в вопросах организации производства перед теми, кто стоял с тобой рядом. В том числе более выгодный объём работ. Может, как раз такую тактику и имеют в виду те, кто называет воспоминания Василия Ибрагимовича учебником жизни? Ведь по аналогичной схеме сейчас у нас работают многие производственные структуры.
И совсем не случайно, думаю, зарплата работников предприятия Василия Ибрагимовича, к примеру, на строительстве дороги, в день составляла 120 рублей, на уровне порядка средней зарплаты в стране в тот период. Кому-то вверху выгодны же были такие контракты, и откуда-то рождались такие расценки.
Сам Василий Ибрагимович избалованно оговаривается, что в начале перестройки государство стало экономить на таких предприятиях, как его, снижая им расценки. А, может, не государство? И что, эти предприятия какие-то особые, что к ним нужно относиться, как к детям, кормить? Или они вне государства? А указанная оговорка является ещё одним доказательством того, что причина процветания предприятия не в прогрессивных методах хозяйствования, а в тех же «расценках».
А может его схема и была началом того, что специалисты правоохранительных органов позже назвали «сращиванием»? Может как раз в той, первой, кампании начала — середины 50-х по развенчанию «культа личности» и надо искать корни прогремевших тридцать лет спустя громких уголовных дел с обвинением партчиновников высокого ранга — «хлопкового», «медуновского», «елисеевского» и др.? И сегодняшней системы «откатов».
Уверен, что и события 1986-го года на предприятии Василия Ибрагимовича, которые он называет разгромом, связаны с той памятной кампанией в нашей стране первой половины 80-х прошлого века, к сожалению, не увенчавшейся успехом, с признанием наличия организованной преступности и необходимостью борьбы с нею. В первую очередь, естественно, начиная с головы. Уверенность моя подкрепляется информацией, имеющейся в отношении Василия Ибрагимовича в сети Интернет.
Казалось бы, начало перестройки, ускорение, свобода предпринимательства — наступает время для таких предприятий, как Василий Ибрагимович преподносит своё, и пионером, со слов его группы поддержки, коих является. Но, видимо, криминал всё-таки был. И достаточно серьёзный, с выходом на высокие круги, уж если даже в условиях разнузданных свобод на него обратили внимание.
Из доказанного документально в ходе проверок и не оспариваемого я бы отметил то, что в течение года Василий Ибрагимович до 250 дней находился в командировках. Это как же он мог «пионерить», тренировать прогрессивные методы хозяйствования, отсутствуя, как руководитель, на рабочем месте?
А в ликвидации предприятия Василия Ибрагимовича видится то, что убирали следы, пытаясь увести от ответственности как раз те самые высокие круги из партаппаратов застойного набора. И не случайно, наверное, статья в его поддержку была подготовлена и вышла в одном из главных партийных изданий.
Однако на последующих этапах он стал не нужен и сгорел как предохранитель, поскольку не входил в особую корпоративную касту, а только компрометировал её своей биографией. Но он не единичен в своей судьбе. Как ни странно здесь это смотрится, но точно такая же судьба постигла целый «вооружённый отряд партии», оппонентов Василия Ибрагимовича по всей его жизни — органы безопасности. Их одемократившиеся партаппаратчики вначале подставили под критику, а потом, обессиленных, обвинили в развале СССР. И главную причину здесь я вижу в том, что именно органы безопасности и их известный руководитель встали в то время в первые ряды борьбы с коррупцией там, где это и было нужно – в верхних эшелонах власти.
А Василия Ибрагимовича попросту использовали. Причём дважды. Первый раз, когда в лагере призвали руководить бригадой, второй — когда разваливали предприятие. Именно такой человек, с семиклассным образованием (других данных я, извиняюсь, не нашёл) и был нужен, а не те, которые работали в «шарашках», благодаря знаниям обладавшие более широким спектром мышления.
Учитывая вышесказанное, всё больше верится в доктрину ЦРУ, о которой сейчас много говорят — о приобретении агентов влияния среди сотрудников совпартаппарата. Она возникла в те осуждаемые годы не на пустом месте — компрматериалов хоть отбавляй.
Всё сказанное о событиях вокруг руководимого Василием Ибрагимовичем предприятия, очень важно для исследования и понимания того, откуда берутся корни сегодняшней коррупции и как с ней бороться.
Сам автор не отрицает, что руководимое им предприятие было чуждым для той системы хозяйствования, в окружении которой работало. И это ещё одно доказательство тому, что иначе, чем за счёт приобретения (покупки) связей на ответственных участках производственных и общественных отношений, оно существовать и работать не могло. Аналогичная ситуация наблюдается сейчас в нашей экономике, в тех её секторах, которые поражены коррупцией. Может их представители, как раз, и взяли на вооружение опыт Василия Ибрагимовича, изложенный в его «учебнике жизни»?
Обращает на себя внимание то, что учреждённый в первые годы после смерти И.В. Сталина и освободивший Василия Ибрагимовича орган по пересмотру дел на репрессированных (подчеркну — несудебный) назывался «Комиссия Президиума Верховного Совета СССР по рассмотрению в соответствии с Указом от 24 марта 1956 года дел на лиц, отбывающих наказание за политические, должностные и хозяйственные преступления».
Почему-то очень кажется, что ключевыми в тексте того Указа следует считать слова «должностные и хозяйственные преступления», и многие причастные к его принятию и исполнению старались для себя и для своих. Если это взять во внимание, то становится понятным, почему к аббревиатуре «ВЧК» и её преемникам определённые слои постоянно формируют негативное отношение. Потому что полная её расшифровка — «Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и преступлением по должности» (выделено мной – П.Ц.).
Из интервью Председателя Московской ЧК Б.А.Бреслава корреспонденту газеты «Известия» (№ 16 от 24 января 1919 года): «По характеру дел, поступающих в нашу комиссию, так называемых контрреволюционных теперь мало потому именно, что теперь трудно отделить контрреволюцию от преступлений по должности; во всех наших учреждениях процветает взяточничество, небрежное отношение к своим обязанностям оттого, что всюду пробрались враждебные идее социализма элементы…
…наша усиленная работа будет направлена на то, чтобы улучшить работу в области транспорта, в области промышленности и враждебных Советской власти лиц, которые дезорганизуют созданные Советской властью учреждения, разрушают народное хозяйство и весь общегосударственный механизм».
И в связи с этим, скорее всего, многие первые сотрудники ЧК были подведены под репрессии.
Примечательно, что решение вышеупомянутого несудебного органа — Комиссии Президиума Верховного Совета — об освобождении Василия Ибрагимовича «за нецелесообразностью дальнейшего пребывания в заключении» состоялось спустя всего чуть более года после очередного разбирательства по факту допущенных им злостных нарушений на производстве — рукоприкладства и вымогательств. Как-то не верится — годы человек катился по наклонной и вдруг за несколько месяцев исправился.
Однако до освобождения происходит ещё ряд интересных событий.
В спецотделе ИТЛ рассматривается дело Василия Ибрагимовича с выводом, что Указ Президиума Верховного Совета СССР от 27 марта 1953 года («ворошиловская» амнистия — П.Ц.) «не применён правильно».
После этого Прокуратура СССР в ответ на обращение Василия Ибрагимовича сообщает, что его ходатайство о замене определённого судом наказания ссылкой или высылкой не подлежит удовлетворению, так как «такая замена законом не предусмотрена».
Василий Ибрагимович обращается в Президиум Верховного Совета с просьбой о помиловании. Но его ходатайство «оставлено без удовлетворения».
Мне кажется, Василий Ибрагимович в своих обращениях избрал неверную тактику. Он акцентировал внимание на своей судимости по ст. 58 УК, не первой и отнюдь не главной. Не за неё он получил большие сроки. Он не выглядел в ходатайствах «бытовиком», которых в тот период в основном освобождали.
После указанных неудач Василий Ибрагимович осознаёт, что для освобождения необходимо менять линию поведения. Как нельзя, кстати, к этому времени в верхах созрело решение об образовании Магаданской области со всеми сопутствующими атрибутами власти, включая создание аппаратов обкомов-райкомов КПСС. У них, как видим, он и нашёл поддержку.
За короткий период Василий Ибрагимович из отъявленного нарушителя дисциплины превращается в передовика и пример для остальных заключённых. В местной многотиражке выходит за его подписью статья о том, как руководимая им бригада стала передовой в социалистическом соревновании. Причём явно не из-под его пера и по тексту схожая с ходатайством о досрочном освобождении, подготовленным чуть позже от имени райкома партии. Изобилующая инженерными терминами, которые человек с семиклассным образованием (так в первом приговоре, а больше, как я понимаю, он возможности учиться не имел) вряд ли мог сформулировать. Как не мог стать, к примеру, геологом или штурманом дальнего плавания. А такого рынка, в том числе дипломов об образовании, как сейчас, тогда не было.
И результат, как говорится, налицо.
Учитывая авторитет, который получила книга в определённом кругу, нужно исправить ещё имеющиеся в ней некоторые несоответствия, дабы они в искажённом виде не «пошли в народ». Так, в ней говорится, что Лубянка якобы построена на золото, добытое заключёнными. На самом деле здание, известное как «Лубянка», построено в конце 19-го века и до революции принадлежало страховому обществу «Россия».
Не совсем понятно, к какой мечте и в какой именно период возвращается автор, потеряв всё и желая начать жизнь сначала. Судя по повествованию, он хотел вернуться на флот, но походив немного в море, вновь устраивается на золотодобывающее предприятие. Для учебника жизни очень важно, чтобы в стремлениях к своей мечте автор был последователен. Получается, что он ей изменил?
Никак не подходят для «учебника жизни» шовинистические высказывания автора в отношении представителей коренных народов Севера (якутов, девушек-корячек).
В книге также описывается случай, произошедший, судя по всему, уже ближе к нашему времени, когда группа старателей, мягко говоря, «занимается любовью» с двумя девочками «лет пятнадцати». Причём автор это отнюдь не осуждает, а даже описывает ситуацию в одобрительном тоне, делая акцент совершенно на другом. А именно, на неправильном, с его точки зрения, поведении человека, «партийца», пытавшегося пресечь противоправные действия, которые заключались в половых сношениях с лицами, не достигшими шестнадцатилетнего возраста (статья 119 УК РСФСР и статья 134 УК РФ). Ну и, конечно же, этот пример тоже никак не для «учебника жизни». Как к лицам, совершающим такие действия, относятся в местах лишения свободы, уточнять не будем.
В своём повествовании Василий Ибрагимович пытается преподнести себя человеком из культурной среды и даже богемным. С этой целью бросается именами известных творческих личностей. Даже тех, с которыми, поверим ему, был, что называется, «на короткой ноге». Но само повествование в этой части довольно скупо и интересно только, наверное, для особого круга людей, для которых важен сам факт знакомства с «козырным» человеком, а не его содержание.
Особняком в книге смотрится третья глава, рассказывающая о перестроечных и послеперестроечных временах. Но в своих высказываниях и суждениях Василий Ибрагимович не оригинален и ничего нового не открывает. Так думает не он один. К примеру, более обстоятельно это делают наш земляк академик Шило Н.А. в своих статьях и воспоминаниях «Записки геолога» (настоящего Геолога), а также представитель оппонентской Василию Ибрагимовичу по жизни стороны генерал-майор органов безопасности Шиверских А.И. в книге «Разрушение великой страны» (Смоленск, 2015). Подобные глубоко продуманные издания больше тянут на учебник жизни, но, к сожалению, не «раскручены».
Те, кто знал Николая Алексеевича Шило, характеризуют его как человека смелого, никогда не скрывавшего свою точку зрения, которая зачастую расходилась с официальной линией. Поэтому, если принимать во внимание конъюнктурные исследования нашего прошлого, у него было намного больше возможностей «загреметь», чем у Василия Ибрагимовича. Но он не «загремел».
А книгу генерала я тут вспомнил, в общем-то, просто так — «чисто позлить».
В связи с этим третья глава воспоминаний Василия Ибрагимовича ценна как впечатления очевидца и участника описываемых событий, а, отнюдь, не в качестве параграфа из учебника жизни. Тем более что автор только констатирует проблемы, а их причин не раскрывает.
Мне почему-то кажется, что многие, кто открыто и восторженно отзывается о произведении Василия Ибрагимовича, прочитав книгу на самом деле и ознакомившись с некоторыми его высказываниями, к примеру, о первом Президенте России или о том, что, по его мнению, Россия должна продавать свою территорию, свои восторги попрятали бы.
Довольно-таки спорны высказывания Василия Ибрагимовича о путях развития Севера. Они, как и он сам, могут вызвать неприятие со стороны многих жителей северных территорий, поскольку мнение автора воспоминаний совпадает с позицией покойного Егора Тимуровича. Поэтому странно, что он находит поддержку у некоторой части северян. Однако всё же бывших и тех, кто места, к которым «привязаны всем сердцем», любят наездами.
Собственно, вокруг Василия Ибрагимовича, и он этого не скрывает, всегда были люди двуличные, даже заместители министров, которые в глаза льстили, а за спиной вредили ему. Из-за таких и прекратилась его производственная деятельность после перестройки. А если вдруг «ветер подует в другую сторону», некоторые из тех, кто восхищается его книгой сейчас, наверное, будут его осуждать.
Если бы не проходящие обида и ненависть Василия Ибрагимовича, и если б редактурой его текстов занимался человек, далёкий от конъектуры, из всех воспоминаний Василия Ибрагимовича могла бы получиться, наверное, действительно полезная и поучительная книга. А это мне представляется реальным.
Задолго до выхода в свет воспоминаний, даже их первого издания, автор литературного текста («литературный негр») задавался многими вопросами. Они сохранились в Магаданской писательской организации, а ответы уже освещались в средствах массовой информации и, насколько мне стало известно, направлялись в адрес автора.
Его, в частности, интересовало:
- за что Василий Ибрагимович был осужден в первый, во второй и третий раз, кем, когда, к чему приговорён, полные имена судьи, прокурора, следователя;
- входила ли в эти разбирательства история с ограблением кассы, где и когда это случилось, детали, даты;
- есть ли в его деле документы, характеризующие героя с худшей и с лучшей стороны;
- есть ли что в документах о побегах Василия Ибрагимовича, за которые, с его слов, ему дополнительно «намотали» 99 лет;
- кем, где, когда и почему был освобождён, по каким статьям и с какими формулировками реабилитирован.
К сожалению, этот человек поднять документы не удосужился. А ведь это так просто.
Я на указанные вопросы в своём исследовании ответить попытался.
Автор статьи: Петр Иванович Цыбулькин.