Время – страшная штука. Оно, непостижимым для ума способом, рисует на лицах красавиц морщины, извлекает из ртов зубы, тушит остроту зрения, приделывая вторые подбородки и необъятные животики с букетами сопутствующих болезней. Очень немногие могут на старости лет путешествовать по островам Пасхи и наслаждаться музыкой средиземноморских волн на благословенных пляжах Италии и Греции.
Если здоровье позволяет, обыкновенные российские пенсионеры пытают счастье, дергая Бога за бороду: сторожат, нанимаются в охранники, помогают кому чем могут. За это им немножко доплачивают на кусочек маслица к, заработанному тяжкой жизнью кусочку хлебушка.
Гулаг построил узкоколейную железную дорогу под названием Уголь-Эльген от Таскана до Сеймчана. Рельсы во время войны отправили в Подмосковье для изготовления противотанковых ежей. Высокие мосты и узкие насыпи остались. Время стерло все следы былого величия, но местные Стоунхенджи остались, теперь там царствует Природа-матушка.
Анна Беланша, бывшая передовая доярка, дожила до должности ночного скотника на самых дальних летних выпасах. Это огороженная площадка, около моста через речку со странным для Колымских болот названием: Сударь. Сытые коровки отдыхают, жуют свою жвачку и ждут вожделенного утреннего трактора с комбикормом.
Колымские реки, мелкие и звонкие, легко бегут по болотам и камешкам, по перекатам и омутам. Такая чистая вода не бывает больше нигде. Лодка на протоке висит, как бы в воздухе, видна каждая рыбка.
Люди ловят мордушками и удочками, мишка просто лапками. Садится под мостом… и швыряет на берег форелей и хариусов. Тем самым страшно пугает мирных буренок. Они, бывает, одурев от ужаса, убегают со стана, и тогда, утром, некому цеплять на вымя доильные аппараты. Раз-два не освободил животное… и получай мастит в полной мере. Кто будет молоко с гноем пить?
Молоко у коровы на языке, характер же у животного чисто бабский, пугливый. То, что днем съедено и запито голубой водой из кристально-чистой речки, превращается за ночь в изумительный, полезный и вкусный продукт.
Попробуй Шахтеру налить молока… ухмыляется певец, а попробуй без молока в шахте… или в детском садике, или в кузнице… А где его взять, когда лохматый враг сопит рядом и ворчит недовольно.
Начальники нанимают охотников, отгоняют непрошенных гостей. Но природа выдает на место одной отрубленной головы две, а то и больше. Сытый зверь никогда не нападает. Его просто трогать не нужно. Хорошее средство громкий бабий визг. От него случается даже медвежья болезнь.
Ночной скотник обязан постоянно поддерживать изгородь в исправности… Это похоже на страшный древний английский закон, когда за украденного зайца браконьера всякий рыцарь мог убить на месте. Потом шериф это дело оформлял соответствующим образом. Практически, за время действия этого закона никого не убили, но он был.
Попробуйте заставить пожилую женщину ночью обойти берег реки с медведем под мостом… При наличии реального ужаса. Не придуманного, а действительного. В ватной, непостижимо хрустящей тишине сумрачного болотного безмолвия.
Обычно,после окончания смены, как только доярки и скотники уезжают к семьям и тихим домашним вечерам, дверь сторожки изнутри запирается и… отважные работники ночной смены нервничают до утра. По технике безопасности положено быть двоим, но что куда может деться с подводной лодки, даже в колымских болотах. Обычно сторожу доплачивают за второго. Да и тем, кто в лагерях побывал, кого-то бояться… не к лицу.
Человек привыкает ко всему.
После очередного втыка от зоотехника, баба Аня вечером, как обычно приняла несколько рюмок водочки, закусила, засунула под ручку двери стул, и заснула под мирное журчание воды и хлопанье коровьих хвостов…
Ночь летом на Колыме короткая. Всего несколько часов темноты перед рассветом после быстрого заката. Луна практически не светит, звезды сизые, неяркие. Только длинные черные тени от моста и водогрейного двухэтажного котла, рядом с хозблоком, как неземные ужасные существа, молчаливо и страшно лежат на земле.
Тяжелые шаги по гальке двора. Тяжелое дыхание и сопение около кормушки… и хруст изгороди от прикосновения лохматого и рогатого тела за неразличимым, назойливым комариным писком местного, ненавязчивого гнуса.
Горькая обида на эту Скотину, которая не дала досмотреть сладкий предутренний сон, вышвырнули бабушку из-под одеяла. Распахнула дверь, выскочила, как десантник из фильма, двумя ногами через ступеньки… и со всего размаха… с полным набором эпитетов колымского, родного русского языка в женском рассерженном исполнении, визгом и слюнями.
Кнут пастуший. Длинный и хлесткий. В молодости научилась им щелкать, как заправский ковбой в прериях. Из седла с лошади и с грешной земли, с размаха и без по спине, по бокам:
— Куда тебя вынесло, сука рогатая? Снова жердину из загородки выпхнула… все чешешься! Одну тебя комары е…(дят)? И щелчок от кнута, как выстрел в ночи…
Утром автобус привез доярок. Около крылечка валяется кнут… и две дороги медвежьей болезни. Одна в реку, а другая… до водогрейного котла. Доблестная кавбоиха Беланша полусидела, вернее полувисела, на уровне высоты второго этажа и громко кричала охрипшим, срывающимся на шепот, голосом:
— Рятуйте, спасайте, люди добрые… Не дайте погибнуть лютой смертью….
Сбоку по гладкой, стальной обшивке котла была приварена дюймовая переливная труба. Старушка без всяких приспособлений, на зависть всем гимнастам мира, взлетела на самый верх, мертвой хваткой зажала в руках железный, торчащий на метр в сторону и вверх, прут заземления — молниеотвода.
Подставили лестницу.
— Слезай.
— Не можу.. Руки не отцепляются.
Бригадир, с матюгами, залез, оторвать не смог. На уговоры начальства сверху просто текло что-то непонятное и вонючее…
Пригнали автокран из Таскана, зацепили поддон. Подвели прямо под ноги.
— Наступай.
— Не можу …
И истерическое рыдание:
— Это ж что мне здесь на колтлу и помирать?
— Спасите! Рятуйте, люди добрые.
Петя Бочманов — крановщик залез по стреле крана. Завязал глаза. Сняли стресс ласковой беседой и остатками водки из вагончика. Потом, вместе с бригадиром немалыми усилиями, кое-как сняли отважную неожиданную альпинистку.
На твердой под ногами земле, дрожащими губами хриплым шепотом:
— Я эту тварь кнутом, а она… на задние лапы… и орет… громче меня… Больше ничего не помню..
В тот же день одним колымским жителем стало меньше. Бабушка уволилась, сдала квартиру и уехала вечерним автобусом к внукам и дочке в пригород Магадана,
От греха подальше.
Через два дня охотники нашли в кустах голубики за рекой труп огромной молодой медведицы. Ветврач сказал, что зверюга умерла от разрыва сердца.
Автор: Александр Ломако.