Беличье (Беличья, Беличий)

На подъезде с насыпи центральной колымской трассы виден был таежный поселок, разбросанный по перелеску. Я не увидела ни зоны, ни вышек, ни вахты — никаких символов лагеря, что меня весьма удивило.

По сути, больница находилась в стадии формирования. Она расселилась в бывшем поселке районного геологоразведочного управления.

С. Ковалев. Первая терапия. 1943 год. Альбом рисунков «Север». Бумага, карандаш.

Дорога, ответвлявшаяся от центральной колымской трассы, заканчивалась возле оштукатуренного дома с высоким крыльцом и нетипичным для Колымы большим, широким окном, выходившим на южную сторону. Это было чистое хирургическое отделение с операционным блоком, приемным покоем и кабинетом главврача.

Напротив стоял бревенчатый склад — обитель завхоза.

Справа от АХО стояли три строения — три отделения: гнойно-хирургическое, 1-е терапевтическое и отделение выздоравливающих (теперь такие отделения, называют реабилитационными или долечивания). В этом отделении долечивались преимущественно дистрофики и авитаминозники, перенесшие какие-либо острые заболевания и переведенные из других отделений.

Слева от АХО располагались барак хозобслуги и дом, в котором размещались контора завхоза, бухгалтера и нарядчика. В правом крыле этого дома находилась небольшая столярная мастерская с отдельным входом.

За ним стояло особняком помещение местной электростанции, работавшей от движка. Два человека обеспечивали ее работу, два мастера на все руки — Красиков и Бобожко, заключенные, конечно.

За чистой хирургией стояло длинное строение 2-го терапевтического отделения, которое было приведено в соответствующий порядок и открыто уже при мне. За второй терапией — маленький домик главврача, за ним, почти в лесу,— большое строение филиала 1-го ТО.

От строения к строению, от крыльца к крыльцу шли дощатые настилы. Вечная мерзлота под снятым дерном, оттаивая за короткое лето, перемещение по территории делала затруднительным из-за разбухшего суглинка.

Напротив двух хирургических отделений стояла больничная кухня в низком неблагоустроенном помещении.

Несколько на отшибе, ближе к центральной трассе находились гараж, баня-прачечная, ремонтно-пошивочная мастерская и конбаза.

Транспортные средства больницы составляли грузовичок «газик» и безотказная лошадка с гордой кличкой Орел. Шофер грузовичка зека Яша Велик жил при гараже и следил за своей машиной самоотверженно…».

Из воспоминаний Лесняка Б.Н.: «Чистое хирургическое отделение было первым приличного вида помещением, которое встречалось на пути человека, свернувшего с центральной колымской трассы в сторону Беличьей.

Стояла больница не на взгорье, а на болотистом месте. Летом ходить можно было только по насыпанным и утрамбованным дорожкам. До конца 1943 года, пока не была построена новая больничная кухня, летом на кухню пройти можно было лишь по дощатому настилу. Кабинет главврача (и хирурга) находился в хирургическом отделении рядом с ординаторской, занимал площадь в четыре квадратных метра, где умещались стол, стул и маленькая этажерка.

Терапевтическое отделение находилось в доме барачного типа с одной дверью посередине. Барак делился на две больших палаты по 15—20 мест каждая. Между ними находились служебные помещения, раздаточная, ванная, туалет, ординаторская и две комнаты, примыкающие к палатам, где жили врач Каламбет и фельдшеры Лебедев и Синельников — грамотные, опытные фельдшеры.

Слева от входа — палата сердечников, справа — пневмоников. В легочном отделении, а точнее — палате, преобладали пневмоники. Крупозное воспаление легких было бичом Колымы и лагеря. Попадали туда больные с плевритами различной природы, эмфизиматики, астматики. Если вдруг обнаруживался больной с подозрением на туберкулез, который подтверждался рентгенологически и лабораторно, такой больной отправлялся в больницу СВИТЛ, где было туберкулезное отделение. ».

Борис Лесняк и Варлам Шаламов.

Вот так описывает больницу на Беличьем Шаламов В.Т.:  «Чуть дальше двух деревянных бараков тянулись серые, как сама тайга, ряды огромных брезентовых палаток. Между палатками был проложен настил из жердей, тротуар из тальника, приподнятый над камнем значительно. «Беличья» стоит на устье ручья, боится потопов, грозовых ливней, паводков колымских».

За время работы Нины Владимировны в должности главного врача печное отопление в чистой хирургии и во 2-м ТО, самом большом корпусе этой больницы, было заменено паровым. Для этого ко второй терапии была пристроена бойлерная, произведена разводка труб по корпусам и установлены батареи.

Кухню, как один из главных лечебных факторов, из старого случайного помещения необходимо было вывести, построив её заново. Новая кухня, построенная хозяйственным способом, была запущена в эксплуатацию концу 1943 года. Старшим больничной кухни был Александр Иванович Матвеев, бывший шеф-повар ресторана Московского ипподрома.

Главврач больницы на Беличьей Нина Владимировна Савоева.

Также, одной из своих задач, Савоева Н.В. поставила перед собой организацию подсобного хозяйства: тепличного, парникового, огородного. 

Через некоторое время, после назначения Савоевой Н.В. в должности главврача больницы Беличьей, режимная часть и военизированная охрана потребовала обнести территорию больницы зоной, поставить вышки, оборудовать вахту. Новый главный врач был категорически против выполнения этих указаний, более того, потребовал убрать с территории больницы охрану. Вот что писала сама Нина Васильевна об этом: «Я заявила, что больница своими силами сделать этого не может. Нет лесоматериала, нет рабочих. Медицинский персонал работает круглосуточно за отсутствием сменности. Более того, я заявила, что в случае побега из больницы всю ответственность беру на себя. И могу это сделать в письменной форме.

… Охрана была снята. Именно это я считаю своим первым успехом на Беличьей. И не могу не высказать здесь слов признательности начальнику Севлага В. А. Селезневу, который с пониманием отнесся к моим доводам и резонам, принял мою сторону и принял на себя всю тяжесть давления со стороны бесчисленных ревнителей режима.

Персонал больницы, на сто процентов состоявший из заключенных, более, чем кто-либо, способен был оценить это завоевание, ибо обретал сам, пусть малую, но свободу. Я была уверена, что ни одно отделение не допустит побега. Жизнь подтвердила это».

Из воспоминаний Нины Владимировны: «Беличье для лагерной Колымы было вопиюще нестандартным явлением, не имевшим аналога.  Эта больница-лагерь на несколько сот мест (примерно на 300 человек), не имела ни вышек, ни вахты, ни зоны, даже простой ограды-плетня, не имела ни единого вохровца на своей территории. На всю больницу единственной «вольняшкой» была я вплоть до 1945 года…».

В конце 1942 года прииск «Верхний Ат-Урях» был переведен разряд нелагерных, «вольных», — заключенных раскидали по другим приискам. К началу 1943 года от лагеря на прииске оставалась только больница с больными и медицинский персонал.

В феврале 1943 года всех оставшихся на прииске больных перевели в Центральную больницу Севлага на Беличьей. Вместе с больными по спецнаряду на работу в эту больницу были переведены из терапевтического отделения врач Пантюхов с фельдшером Поршаковым, из хирургического отделения — фельдшер Б.Н. Лесняк и три санитара: Алойз Петрович Гейм, Евгений Нейман и Василий Васильевич Гутников. Это было хорошим подкреплением для медперсонала больницы Беличья.

Культорг Варлам Шаламов читает газету пациентам больницы «Беличья», Колыма, 1944 год.

В начале 1944 года больница получила возможность взять из санчасти совхоза Эльген разукомплектованную рентгеновскую установку, являвшуюся для Эльгена балластом. Поршаков смонтировал ее, довел до ума, и она заработала. Он остался при ней рентгенотехником. С его помощью на Беличьей появился свой физиокабинет.

Первая на Колыме станция переливания крови была создана в больнице Севлага на Беличьей. Первым шагом в этом направлении явилась организация в больнице клинической лаборатории, которой до этого тоже не было. Еще в больнице Верхнего Ат-Уряха Пантюхов и Лесняк, раздобыв у геологов микроскоп, освоили основные анализы крови и мочи. Именно поэтому в отделении Пантюхова была выделена комната для лаборатории, через аптекобазу заказаны оборудование, посуда и реактивы. Лесняк прошел стажировку в Ягодном в нелагерной клинической лаборатории доктора Мараховского. Больница Севлага получила собственную клиническую лабораторию. Появился не только диагностический помощник врачей, но и был сделан первый шаг к созданию станции переливания крови. О серологических анализах Мавоева Н.В. договорилась с лабораторией Мараховскога. Главный врач была откомандирована в Хабаровск, где лично познакомилась с условиями и техникой переливания, получила инструкцию по переливанию крови и сыворотки для определения групповой принадлежности, после чего вернулась на Беличью.  

Вторая станция переливания крови была открыта при Магаданской областной больнице (МОБ) хирургом Хорошевым.

Кровь донорская на Беличьей бралась в количестве не более 300 мл и не чаще одного раза в месяц. Доноры получали денежное вознаграждение и усиленное питание, в том числе свежие овощи, сливочное масло, сахар, дополнительный хлеб и табак. 

Когда станция переливания крови уже работала бесперебойно и продуктивно, возникла и была осуществлена еще одна довольно смелая идея — переливание асцитической жидкости.

В своих воспоминаниях Н.В. Савоева отмечает: «В течение 1943—1945 годов было перелито с большим терапевтическим эффектом более 500 литров асцитической жидкости. Это была работа титаническая по трудоемкости, удивительная по своей смелости, а по масштабам, очевидно, не знающая прецедента в отечественной, да и в мировой медицине».

Самая низкая смертность из всех больниц Севвостлага была на Беличьей. В этом была заслуга главного врача больницы Н.В. Савоева и медперсонала больницы. Для них это являлось самым большим вознаграждением за кропотливый, целенаправленный труд.

В 1944 году на территории больницы был открыт санаторий (дом отдыха) для лучших заключенных забойщиков прииска «Бурхала».