Знакомы мы были в общей сложности лет семь. Но когда после случившейся трагедии меня попросили сказать несколько слов о нём, я не думал, что эти несколько слов растянутся минут на двадцать в форме монолога.
Обычно в таких случаях говорят сухими общими фразами, раскрывающими тире между датами рождения и ухода из жизни: учился, трудился, добился, построил, воспитал, отмечен… Но это уже давно отражено и не раз будет написано в справочной литературе.
От нас ушёл не простой человек, а поэт, и хочется сопроводить его последний путь словами, пусть не совсем складными по сравнению с его творчеством, но идущими от сердца. И пусть это будет личное.
Слово поэт здесь надо было бы написать с большой буквы. Но сам Анатолий Фёдорович этого бы не одобрил, поскольку был человеком чрезвычайно скромным. Как не одобрил бы эпитета в свой адрес «певец колымской природы». Хотя это, наверное, и соответствует действительности. Когда читаешь его стихи, будто идёшь его тропой и восхищаешься тем, что его вдохновляло.
Есть люди, которым его стихи не понятны. Но это, мне кажется, временщики – те, кто, проработав и прожив на Севере даже десятки лет, все помыслы связывают с переездом в тёплые места и представляют свою жизнь без Колымы.
По российским традициям, настоящий поэт становится более востребованным после своей смерти – ему дано видеть больше и дальше, чем его современники. Я думаю, так произойдёт и с творчеством Анатолия Фёдоровича.
Мне повезло дружить с двумя людьми, которые, каждый по-своему, воспевал природу нашего края — Анатолием Суздальцевым и Валерием Цирценсом. Причём, и они в этом признавались, творчество каждого из них вдохновляло другого. Год назад, возвращаясь втроём с очередного творческого мероприятия, мы выразили общее мнение, что хорош был бы альбом, где картины Цирценса сопровождают стихи Суздальцева. Или наоборот – стихи Суздальцева иллюстрированы картинами Цирценса. Надеюсь, такой проект не такой уж неосуществимый.
Анатолий Фёдорович не любил излишне обременять кого-либо своими проблемами. Когда два года назад ушла из жизни его жизненная спутница Валентина Ивановна, мы, его коллеги, не почувствовали со стороны Анатолия Фёдоровича требования к себе повышенного внимания. Только замечали: «Сдаёт Суздальцев…» Но эмоции он не хранил в себе, а выражал их в творчестве.
В его последние дни с последующими прощальными церемониями также всё было до чрезвычайности скромно. И думаю на тех, кто не успел и «не сумел» на прощальную церемонию, и кого не успели предупредить, он не в обиде. В том числе на тех, кто прийти был просто обязан.
Познакомились мы с ним неординарно. До того, как пожали друг другу руки, знали друг друга заочно: он меня – через своего внука Данила, я его – через своего сына Ивана (учились в одной группе в Северном Гуманитарном Лицее у Веры Ефимовны Гоголевой). Встретившись, почти в унисон сказали: «Так вот Вы какой!»
Наблюдая взаимоотношения между дедом и внуком, отблески которых падали и на моего сына, я открыл для себя ещё одно качество Анатолия Фёдоровича – чуткое понимание подрастающего поколения, что, согласитесь, не каждому дано. И не случайно, что одна из его последних книг — это повесть в рассказах о детстве и юности «Красное яблоко на белой скатерти», а также то, что он стал одним из первых героев видеопроекта «Культурный город» молодёжной киностудии «Северный ветер». А когда на одном из совещаний на городском или областном уровне, посвящённых молодёжной проблеме, возник вопрос, кому поручить её решение, у меня никаких предложений по кандидатурам, кроме Анатолия Фёдоровича, не возникло.
И никакого разрыва поколений, на который мы сейчас часто сетуем, в его семье не было, нет и, я думаю, не будет.
Естественно, как бывает в любых нормальных человеческих отношениях, мы не были единодушны и наши мнения часто расходились. Однажды он меня даже жёстко покритиковал в своей статье. Но я на него нисколько не обиделся, а спустя время – благодарен. Он меня многому научил.
На вечере, посвящённом его 75-летию, Анатолий Фёдорович, зная, что я иногда балуюсь литературными пародиями, ждал пародии и на себя. Когда узнал, что её нет, заметно огорчился. Он знал: стать объектом произведения такого жанра — это своего рода показатель успеха, поскольку пародии на плохие стихи не пишутся. Появились они и на его стихи.
Расходились мы и во мнении по поводу определения «Полюса лютости». Но это отдельная история, требующая продолжения. Однако, коньюктурщиком, когда разрешили открыто критиковать прошлое и многие на этом попытались сделать себе имя, он не был.
Когда от нас уходит близкий человек, всегда остаются какая-то недосказанность, незавершённость и чувство вины, будто ты что-то не успел сделать для него.
В одном из последних разговоров об охоте Анатолий Фёдорович посетовал, что, наверное, он так больше и не увидит уточек. А я так и не смог вывезти его к одному близкому озерцу, практически в городской черте, где кормится одна парочка. Да и уточки подвели – слишком рано улетели осенью, а весной ещё не прилетели.
И хочется верить, что они пересекутся в полёте – его душа и птицы, которых так же, как и его когда-то, влечёт колымская природа.
Анатолий Фёдорович Суздальцев ушел от нас 15 мая 2015 года…
Автор статьи: Цыбулькин П.И.