Речушка становилась всё мельче, пока вовсе не забилась под сопку ручейком. Машина выскочила на прижим, где зимник пойдёт без воды. Алексей открыл дверцу и крикнул:
– Пока, дедушка Семкан!
Речушка в ответ шелестела равнодушно. Не ты первый, не ты последний. –
Лёша, — попросила Катя, — расскажи ещё раз про эту долину.
Она впервые в Магаданской области, ей интересно всё.
– Долина смерти, — ответил Алексей и рассказал.
Легенда в несколько фраз. Дальше каждый додумывает по-своему. Ведь кто знает, как это было… Было это в 1944 году.
Страна требовала золота, да побольше. Много чего требовалось для ненасытной Идеи.
К россыпям в Омчакской долине тянули трассу. Необходимую срочно, завтра, сегодня, сейчас. Техники не хватало, поэтому гнали заменяющих её людей. Но даже машин не доставало, чтобы развозить новые этапы к местам работы.
Грянул основательный октябрьский снег, не таящий, как сентябрьский. Прибыли парохода с людьми. Пришли разнарядки, одна из которых срочно требовала на Теньку столько-то. А на чём везти? Уже поехали точно такие же сотни по другим районам. И решило высшее начальство отправить этап пешком. Не в первый раз. Правда, уже не лето. Заключенным разъяснили, что бежать в пути бессмысленно, снег лежит на сотни вёрст во все четыре стороны, а жилых мест для прикорма и согрева нет и не скоро предвидятся. Поэтому главное – дисциплина. И честный труд во имя Великого Вождя.
Этап за два дня преодолел около сотни километров. Переход на третьи сутки затруднился. Задуло, повалил снег. В сумерках стало ясно, что до ближайшей дорожной зоны не успеть.
Начальник конвоя, сорокалетний нервный капитан, седой и морщинистый, жующий чёрными зубами одну папиросу за другой, объявил поиск места под ночлег. Тут же подвернулся глухой распадок, полный сухих дров. Порядок ночлега подсказал лейтенант, прозванный за активность и весёлость Шустрым.
Пусть они, — каждая пауза заполнялась обиходным матом, поясняющим смысл, — на несколько бригад жгут костры, жрут, б…, и спать. А мы, б…, на тридцать метров по сопке конвойные костры, цепочкой. А тут, на выходе из распадка, наш костёр. Командирский. Замыкающий.
Так и сделали. Бригады разбили по кострам, бригадирам раздали норму хлеба, набитые снегом котелки двинули в огонь. Конвой разложил костры повыше. И строгий приказ, чтобы от нижних костров к верхним ни шагу, стреляем без предупреждения.
В полночь ветер стих, облака исчезли и вызвездило так, что Шустрый ахнул.
– Красиво, б… . Никогда столько звёзд не видел.
– Мороз прижмёт, — морщил лицо и папиросу капитан. – Ты это, пошустрей. Передай, чтобы солдаты сюда. Пусть один костёр, но большой. А то замёрзнут нахрен.
– А зэки? – удивился лейтенант.
– Да куда они убегут, куда?
Он был прав и мудр. Осваивал Колыму не первый год.
Ноги подморозили те из конвоя, то топтался на снегу. Заключённые, спавшие на ветках стланика подошвами к огню, убереглись. Утром, под засиявшее нежаркое солнце, колонны бодро зашагали по едва приметной заметённой дороге. И остановились, спустившись с перевала. Распахнувшуюся долину занесло напрочь. Даже тянущуюся вдоль её речушку почти не было видно.
Карта у капитана имелась, не очень подробная, копия от руки, но всё же. Однако в ней никто из командиров ничего не понял.
– Надо кого-то из этих, — предложил Шустрый. – Из зэков. Грамотные, б…, есть. Может, кто-то поймёт в этой ё… карте.
Крикнули по колоннам, и вызвались сразу несколько человек. Пожилых и юных совсем, гордо заявивших о своём образовании. Они покрутили карту и пришли к выводу, что определить трудно, копия неудачная. Ясно только, что долину необходимо пересечь справа, а потом двигаться на север с небольшим креном у западу.
– Куда справа? – закричали на них. – Зачем справа, если потом идти налево?
– Возьми пару людей, — обратился капитан к своему любимчику. – Прочешите по правой стороне. На всякий случай. Вдруг там дорога. Что нам эта карта? У нас приказ по дороге.
Лейтенант прищурился на белосверкающий правый склон и тут же нашёл что сказать.
– Товарищ начальник. Час-полтара туда, час-полтора обратно. Да там сколько проходим. Уйма времени. Налево идти надо. Вон же хороший распадок открывается. Ясно, что дорога туда пошла. Справа крутизна, ты что. Они же сказали, что по карте нужно на запад. А запад у нас где?
– В п…! – сплюнул папиросу капитан. – Проверить хотел. На всякий случай. Сам вижу, что распадок лучше.
А может, и не было у них карты, а был лишь приказ, по дороге. И когда она исчезла под снегом, они свернули в распадок, который показался более убедительным. Это и оказалась долина реки Семкан. Чем дальше, тем приветливее распахивающаяся. И пологий склон, по которому нетрудно шагалось, будто нашёптывал, что дорога здесь, где-то рядом, вот-вот покажется.
Долина оказалась коварной. Её сопки обладали способностью притягивать самые тяжёлые облака. По соседним долинам погоже, хоть и без солнца, а здесь будет гудеть и сыпать.
Через час весёлого хода небо затянуло, подул встречный ветер. Затем повалил крупный снег. А ещё через час они вышли к маленькой речушке и пошагали берегом. Сам ход против ветра, когда терпение сжато в кулак, не позволяет зародиться сомнению. Поэтому, когда из колонн передали через конвойных, что смотревшие карту хотят ещё раз глянуть, как они помнят, дорога лишь пересекает речки, а не идёт вдоль русла, то капитан рявкнул.
– Хрен им, а не карту! Вперёд! Не отставать!
А может, не было у них карты. Просто шли и шли. Веря, что прямая выведет. Шли, пока было светло. Пока не стало темнеть и не взбунтовался уже конвой.
– Куда мы прём? Ни дороги, ни участков, ни зон! Быть такого не может!
К начальнику подбежал Шустрый.
– Последняя колонна пропала!
– Стоять! Как пропала? Ты что?
– Отстала, б…, и нету.
– Вдруг они конвой разоружили! Ну-ка беги, глянь!
– Куда бежать? За десять шагов не видно ни х…! Стрелять надо! Может, они на выстрелы.
Он убрёл в конец отряда, у последнего конвойного взял винтовку и разрядил вверх обойму. Сделалось ещё темней. Снег завивался уже мелкий, хлёсткий, с морозцем.
– Капитан!.. Всё!.. Их нет!.. Что делать будем?.. Надо как-то ночёвку!.. А где?.. Ни леса, ни дров!.. Надо послать за дровами!..
– Посылай, — согласился начальник с примёрзшей к губам папиросой. –
Куда посылать? – орал уже на него Шустрый. – Они же не вернуться!.. Отвечай потом за этих сволочей!.. Охранять надо!..
– Охраняй, — равнодушно ответил капитан. – Это всё ты!.. Ты виноват!.. Ты завёл!.. Долина правильная!.. Долина выведет!.. Что теперь делать?.. Командуй давай!.. Командир ё…!
Подошёл солдат из конвоя.
– Товарищ командир, они говорят, надо сесть всем вместе. Потеснее. Друг к другу. Тогда тепло будет.
Шустрый рванул начальника к себе.
– Бросаем их!.. Собираем наших ребят, забираем хлеб и уходим!.. До первого распадка, до первых дров! Ты слышишь? Пошли! Я с заключёнными замерзать в одной куче не собираюсь!
Капитан разлепил замёрзшие ресницы, посмотрел с сожалением и хмыкнул.
– Все мы здесь заключённые, сынок. Все. И они и мы.
Пурга длилась три дня. Человеку для переохлаждения требуется намного меньше.
Скорее всего, у них не было карты.
Автор: Тарас Дрозд.