«…У Евгении Соломоновны, жены Ежова, хорошая знакомая, только что родившая девочку, внезапно умерла. Перед смертью она попросила приятельницу позаботиться о малышке, и та привезла новорожденную к себе домой. Ежов, увидев красный пищащий комочек, буквально рехнулся. Он метался по комнатам, пытался как-то успокоить девочку, орал на жену и экономку, чего раньше никогда не делал:
— В доме две б…и, но некому перепеленать ребенка!
Потом вызвал врачей. А когда они увезли девочку, чтобы сделать все, что необходимо в больничных условиях, замучил жену своими страхами:
— А они ее не подменят? Не перепутают?
Так у Ежовых появилась Наташа, хорошенькая девчушка с крутыми черными кудрями, видно, в папу – грузина, как успела намекнуть Жене приятельница. Николай Иванович обожал приемную дочь. И она отвечала ему тем же.
Как-то Ежовы с приятелями приехали на дачу. Распахнулись тяжелые ворота, по обе стороны застыла охрана, и вдруг из глубины участка раздался восторженный детский крик:
-Моя лосадка! Моя лосадка!
-Сейчас увидишь спектакль, — тихо сказала Женя своей приятельнице. И правда, она помнит то, что было дальше, всю жизнь.
… Ежов, отдав фуражку охраннику, встал на четвереньки, опираясь коленями и плечами на асфальтовую дорожку, подбежавшая Наташа взгромоздилась ему на шею, вцепившись в волосы, и нарком пополз вперед к дому, то и дело целуя ножки девочки, болтавшиеся у его лица. А девочка погоняла его, заливаясь счастливым смехом.. И он, красный, в поту, все целовал то одну ее толстенькую ножку, то другую. Умиленно смотрела на это вся охрана и все присутствующие. Так Николай Иванович и полз без передыха, пока девочка не слезла со своей «лосадки» у самого крыльца…»