По всему побережью Северо-Восточного сектора Арктики, за исключением Певека, не было ни одной закрытой бухты или залива, доступных для крупнотоннажных транспортов. Все суда арктической навигации разгружались, стоя на рейде при помощи самоходных плашкоутов и барж.
В условиях Ледовитого океана, когда любая подвижка льдов способна легко выдавить стоящий на рейдовой выгрузке пароход на мелководье, определяющим фактором является темп разгрузки.
Самыми яростными, не знающими усталости докерами этой арктической навигации были военнослужащие срочной службы, и не просто солдаты, а дембеля, и это не было случайностью.
За всё время существования Советской власти, для солдат срочной службы было четыре призыва в год, а вот демобилизация была только раз в году, после 7 ноября.
Почти все переслуживали положенные три года, кто на пару месяцев, а кто и на год. Но правил без исключений не может быть даже по определению. И оно было для солдат, чья служба проходила в заполярных широтах.
Согласно приказу Министерства Обороны, по усмотрению командира части, военнослужащие, проходящие службу в Арктике, могли быть демобилизованы после 27 апреля. Именно это и использовало командование при разгрузке судов.
На плацу выстраивали всех, у кого срок службы заканчивался в этом году, и комендант обращался к ним с краткой речью.
— Солдаты! Я знаю, как вам очертенела служба на Крайнем Севере, и как вы рвётесь домой, поэтому командование решило предоставить вам право выбора.
Или вы продолжаете служить, и подлежите демобилизации на общих основаниях, после 7 ноября. Или вы берётесь за дембельский аккорд и демобилизуетесь согласно весеннему указу. Видите на рейде три корабля? Документы о вашей демобилизации лежат на дне трюма последнего из них. Всё в ваших руках, чем быстрее вы разгрузите транспорта, тем быстрее поедите домой. Ну, как любо вам такое предложение?
Какие могут быть вопросы. Конечно, они выбирают дембельский аккорд. Они будут не просто пахать без устали, они жилы себе порвут, но разгрузят эти пароходы намного раньше запланированного срока. Как не разгрузить? Ведь у них такой стимул.
Но иногда случались накладки, и командование было вынуждено вносить некоторые коррективы в сроки исполнения своего обещания. Что поделать, ведь это Арктика.
…Этот забавно-трагический случай произошёл в начале 60 годов на мысе Шмидта и навечно вошёл в устную летопись всех заполярных гарнизонов, как предупреждение всем грядущим поколениям.
…Выгрузка последнего парохода, пришедшего в тот год на мыс, неумолимо близилась к завершению, оставалось всего нечего, максимум сутки работы и вот она — долгожданная, вырванная потом и мозолями демобилизация. Солдаты не просто быстро работали, не замечая усталости с шутками и весёлыми возгласами, они буквально летали.
Но вдруг, словно по мановенью волшебной палочки, веселье среди солдат–докеров закончилось. На рейде Шмидта появился огромный пароход, дал стоп, отработал машиной назад и с грохотом отдал оба якоря. Судя по его осадке, это был не пустой, а лишь частично разгруженный транспорт.
Все были отлично осведомлены о том, что кроме вот этих, уже почти полностью разгруженных кораблей, других транспортов с грузами для мыса Шмидта в эту навигацию быть не должно. Но тогда, откуда и зачем сюда пришёл этот транспорт? У солдат остро заныло под ложечкой — быть беде, и предчувствие их не обмануло.
Такое в Арктике происходило постоянно. Не было ни одной навигации, чтобы хотя бы в одном пункте рейдовой выгрузки из-за сложной ледовой обстановки корабли сначала не уходили в океан, а потом, получив указание сверху, не производили выгрузку в другом пункте. Главное — доставить груз в Заполярье, а где его выгрузят, большого значения не имело. Зима здесь длинная, кому надо — перевезёт свой груз санными поездами, на худой конец прибегнет к услугам малой авиации.
Вот и на этот раз, не успевший выгрузить за подвижки льдов свой груз теплоход, получил указание произвести окончательную выгрузку на мысе Шмидта.
Выгрузка продолжалась, но какими темпами? Чуть ли не в два раза медленнее, но самое главное, заменить потерявших всякий интерес к досрочной разгрузке теплохода дембелей было некем, молодое пополнение ещё не прибыло. Судя по метеосводкам, в скором времени ожидалась очередная подвижка льдом. Неважно как, неважно чем, но жизненно необходимо было встряхнуть дембелей, и как можно быстрее разгрузить корабль.
…За выгрузку отвечал начальник рейда, он, равно как экипажи всех плавсредств и крановщики, входил в штат Береговых кадров Дальневосточного пароходства. Эти люди постоянно базировались во Владивостоке и прилетали в Арктику только на время навигации, а потом возвращались назад.
Естественно, никакой административной ответственности перед руководством посёлка мыса Шмидт, а тем более военными, они не несли. А раз так, то есть постулат – «Цель оправдывает любые средства её достижения». Начальнику рейда, кровь из носу, нужно успеть разгрузить этот теплоход до начала подвижки льдов. И можете не сомневаться, он отлично знает способ, как ему встряхнуть этих, похожих на зимних мух, солдат-докеров.
Пересмена рабочих бригад происходила в длинном дощатом сарае, где все пили крепкий чифирь, кто с устатку после смены, а кто, наоборот, для бодрости духа и тела перед ней. Начальник рейда, так же как и все, сидел за общим столом и пил чай. Дождавшись, когда после крепкого чая наступит всеобщие умиротворение, начальник смены нарочито насмешливым голосом сказал.
— Знаю, что среди вас много призывавшихся из Владивостока, ну что дорогие мои землячки, за эти три года Арктики, плавать и нырять, наверное, совсем разучились. Не стыдно на гражданке перед девчатами будет в лягушатнике на детском пляже плескаться. Ведь разгрузим этот пароход, и ваш дембель аккурат на самое начало бархатного сезона в Приморье придётся. Солдаты на эти слова осерчали сильно.
— Да ты, что сдурел начальник? Как может портовый пацан, выросший на взморье, нырять и плавать разучиться? Да мы до армии, без всяких там ластов и масок, до десяти метров ныряли. Минуту, полторы под водой, для каждого из нас, плёвое дело.
Начальник презрительно скривил губы:
— Да ладно вам ихтиандры замороженные. Это в тёплом Японском море можно на десять метров нырять, а вот здесь, на Шмидте, слабо будет всего один раз метра на три нырнуть?
Не ожидавшие такого подвоха солдаты на мгновенье замолкли, а затем один из самых авторитетных произнёс.
— Не знаю пока, к чему ты это клонишь, но отвечу так. Конечно, Арктика не Сочи, но нырнуть метра на три, каждый из нас готов при любых условиях. Знать бы только во имя чего? Стоит ли такой риск свеч?
Услышав эти слова, начальник рейда встал, именно такого ответа он и ожидал от солдат. Внимательно оглядев всех находившихся в бараке и убедившись в том, что ни офицеров, ни сверхсрочников среди них нет, он произнёс:
— Ради чего спрашиваешь? Я тебе сейчас отвечу, но вначале давайте договоримся. Я вам этого не говорил, и вы от меня ничего подобного не слышали. Договорились? Вот и славненько, а теперь слушайте меня внимательно.
Мне и моим людям, все эти тревожные сообщения о скорой подвижке льдов, по барабану. Ведь мы — командировочные. Наша — задача обеспечение технического аспекта рейдовой выгрузки и не более того. Есть транспорта на рейде — мы их разгружаем. Нет кораблей — домой улетаем. Но мне, по-человечески, очень обидно, что вас так нагло обманули. Ведь клятвенно обещали вам, разгрузите три транспорта и демобилизация.
Вы жилы себе рвали, разгрузили, и что? Вам ещё вон, какой крупный транспорт подкинули. Хотя я здесь абсолютно ни при чём, но не хочу, чтобы вы обо всех начальниках одинаково плохо думали. А раз так, то есть у меня задумка, как вам эту горечь обмана смыть, и устроить для себя и товарищей маленький дембельский сабантуйчик. Как? Да очень даже просто.
С тех пор как в мире существуют морские перевозки, есть единый закон — «Морской протест». Согласно которому, за порчу или утрату перевозимого груза, случившуюся по вине внешних сил, перевозчик никакой ответственности не несёт, их списывают. Кроме этого, существуют нормы о допустимости определённого процента потери грузов при рейдовой выгрузке.
В этом году вы разгружаете уже четвёртый транспорт, и не был утерян, в смысле утоплен, не один строп с грузом. Это братцы непорядок. Если законодательно заложены потери при рейдовых выгрузках, то они просто обязаны быть в наличии, и вот этот пробел мы с вами, вам же во благо, и закроем.
Через три-четыре дня, согласно графику выгрузки, мы открываем трюм с грузами для «Чукотторга», и начинается выгрузка спиртного. Глубина воды под пирсом в месте расположения крана не более трёх метров.
Как вам надо застропить строп, чтобы он, сорвавшись, «уронил» весь груз в воду, вам объяснит крановщик. Ваша задача — заготовить авоськи из сетки, и привязать к их ручкам по метров десять крепкого шнура.
Никто из начальства даже не будет долго возмущаться утопленным спиртным, ну выматерятся, в крайнем случае, дадут по шеям нерадивому стропальщику и криворукому крановщику и просто спишут строп спиртного.
Вы же не теряйте время, не ждите, когда морской накат по наклонному дну все бутылки в море укатит. Во время пересмены, когда на пирсе нет никого из офицеров, ныряйте и собирайте в авоськи спиртное.
Ну, а как этот последний транспорт разгрузите, то по-тихому и обмоете свою демобилизацию, причём на шару, за государственный счёт. Ну, как, стоит ради халявного сабантуя всего один разок в студёную воду океана нырять? То-то и оно, что стоит. Но чтобы это произошло, придётся вам дорогие мои землячки, сегодня и последующие три дня, ударно поработать. Согласны? Солдаты в ответ только радостно взвыли.
…Следующие трое суток, темпы выгрузки возросли многократно. На четвёртые пришла очередь трюма с грузами для «Чукотторга». Крановщик очень профессионально исполнил свой номер. У него «заклинило» рычаг поворота стрелы и поднятый с баржи трёхтонный строп ящиков с водкой, плавно проплыв над кузовом автомашины вынесло на другую сторону пирса. Грязно матерясь, крановщик суматошно дёргал рычаги. Наконец, стрела резко остановила своё движение, но именно за резкой остановки, с гака слетел один из «не по правилам» заведённых стропов, и три тонны ящиков с водкой исчезли в студёных водах океана.
Поднялась суматоха, неизвестно откуда появилось начальство, но всё произошло именно так, как и предрекал начальник рейда. Быстро вспыхнув — быстро и остыли.
А чего спрашивается зря нервы трепать? Стропальщику, для профилактики, по шее дали, крановщику строгим выговором погрозили, а водка? Да шут с ней этой водкой, пусть на океанском дне себе катается, какой дурак за ней в арктические воды нырять будет? Нет таких, спишем и все дела, пошли протокол писать.
Но таких желающих нырнуть в студёные арктические воды за дармовой водкой, оказалось слишком много. Пришлось даже жребий тянуть, кому именно выпадет честь угостить своих товарищей халявной, как казалось тогда всем дембелям, выпивкой.
В действенной правоте древнего постулата, что от любви до ненависти всего лишь только один шаг, солдаты убедились на собственной шкуре.
Это в прибрежных мелководных бухтах и заливах во время штиля тишь и благодать, не малейших подвижек воды. Океан «дышит» не переставая, на каждом своём вдохе, то, наваливаясь на берег всей своей мощью, то, отступая при выдохе.
Сначала солдаты просто млели от восторга, глядя на то, как при каждом таком вдохе-выдохе океана, вода подхватывала бутылки и аккуратно не разносила, а словно укладывала их по всему дну. Яркие лучи солнца, пронзая толщу воды, отражались на стекле бутылок, наполняя души солдат радостным предвкушением торжества предстоящей дармовой выпивки. Но затем это стало вселять паническую тревогу.
Самые крайние бутылки подводной водочной россыпи с каждой прошедшей минутой всё дальше и дальше скатывались по наклонному дну в глубины океана. Хотя все отлично осознавали, что до наступления пересмены, а значит и до начала возможности нырнуть за водкой, океан просто не успеет откатить все бутылки в глубину, слишком много их было. Сначала робко, а за тем и в полный голос солдаты стали сыпать проклятия этому, такому неугомонному в своём постоянстве движения, океану. Больше всех возмущались те, кому выпал жребий нырнуть в эти студёные воды.
Океан слушал эти проклятья в свой адрес, запоминал своих обидчиков, но до поры до времени молчал.
Наконец, наступили долгожданные 12 часов ночи — пересмена, и как только силуэт последнего из офицеров исчез в проёме балка начальника рейда, полтора десятка тел одновремённо вошли в воду.
Вот тут то Северный Ледовитый Океан — батюшка и припомнил дерзким солдатам все их хулы и проклятия, которые в течение дня они так бессовестно посылали в его адрес.
Тела ныряльщиков ещё продолжали по инерции идти вниз, а их груди уже сдавила удавка студёных объятий, с каждым мгновением они становились всё жёстче и жёстче. Океан буквально выпрессовывал из лёгких все запасы воздуха, жестокой лапой неминуемой смерти сжимал их сердца.
Позднее многие из них признаются, что в это мгновение они перестали видеть россыпи бутылок с водкой, перед глазами разверзлась глубина смертельной бездны. Океан, словно намериваясь раздавить их в лепёшку, сжимал их тела всё сильнее и сильнее. Суматошно работая руками и ногами, они развернулись под водой, и со всех сил устремились назад на поверхность.
Находящиеся на пирсе товарищи не успели ни осознать, ни задать ныряльщикам вопроса, почему те, находясь буквально в полуметре от россыпи водочных бутылок, так суматошно развернулись и начали стремительное всплытие.
Какие вопросы? Посмотрите на их перекошенные в диком ужасе лица, на их готовые выскочить из орбит глаза, раскрытые рты. Все вопросы потом, теперь надо не медля ни одной секунды, извлечь тела ныряльщиков из этой студёной воды. Но извлечь ныряльщиков из студёных объятий океана оказалось не самое главное, теперь было необходимо привести их в чувство. Судя по всему, ныряльщики впали в дичавший ступор, выходить из которого, без посторонней помощи, их разум явно не собирался.
Тела всех ныряльщиков были огненно багряными, словно их обварили крутым кипятком и курились лёгким парком, но, несмотря на этот парок, по их коже почти беспрерывно пробегали волны судорожной дрожи.
Наконец кто-то догадался, отвесить пару крепких пощёчин одному из ныряльщиков, это привело его в чувство. Теперь звонкими увесистыми пощёчинами, нисколько не задумываясь о силе удара, стали приводить в сознание всех ныряльщиков. Те быстро приходили в себя, но одновременно с этим происходило нечто невообразимое.
Краснота их тел, словно съёжившись, сначала стремительно бледнела, а затем переходила в пугающую синеву, волны дрожи сменил сильный озноб, буквально сотрясающий тела. Их пытались растирать, надеть на них как можно больше тёплых бушлатов, не помогало ничего.
Подхватив ныряльщиков под руки, их чуть ли не волоком перетащили в барак, посадили возле пышущих жаром печек-буржуек, стали отпаивать крепким чифирем со сгущённым молоком, бесполезно. Синева лиц ныряльщиков от этого только густела, а озноб не прекращался ни на секунду.
О «утопленном» стропе с водкой знали все солдаты дембеля и совсем не о таком финале они грезили целый день. Происшедшее стало всеобщим шоком, не о какой пересмене и продолжение разгрузки не могло быть и речи. Какая выгрузка, если даже те бригады, которые должны были уже давно находится на борту корабля для работы в трюме, отказались проследовать на самоходную баржу и толпились возле барака. А тут ещё новая напасть.
К дверям барака подкатил уазик коменданта гарнизона, которому на ночь, глядя, захотелось лично проверить, как идёт выгрузка. Со старшими офицерами, а комендант гарнизона был в чине полковника, шибко не забалуешь. Не любят они суесловия, им надо рапортовать чётко, коротко и предельно лаконично. Коменданту так и доложили.
Группа солдат из 15 человек, при попытке достать со дна океана, утопленный утром строп с водкой, по всей видимости жестоко простыла, впала в жестокий ступор в коем и пребывает до сих пор.
Полковника такой рапорт сильно возмутил.
— Строп с водкой говорите? Это что же за бардак творится во вверенном мне гарнизоне. Солдаты топят строп с водкой, а я, комендант, не знаю об этом до сих пор ничего?
— Товарищ полковник, строп утопили не солдаты, а гражданский крановщик, и это не наша водка, простите не наш груз, а Чукотторга. За чем нам, военным, гражданские заботы, у нас и своих хватает, вот поэтому вам и не докладывали.
Но полковник привык всегда оставлять последнее слово за собой.
— Всех солдат ныряльщиков отправить на гарнизонную гауптвахту, завтра разберёмся с ними, а пока можете объявить им от моего имени по 15 суток ареста. И проводите меня туда, где этот строп утопили, мне интересно на месте посмотреть, реально ли там было эту водку достать. Может они, прежде чем вот так простыть, много бутылок водки успели со дна поднять.
Офицеры и начальник рейда сопроводили коменданта до пирса, но сами, дабы не мешать высокому начальству, остались на берегу.
Летом солнце в Арктике не заходит, а следует по кругу, чуть присядет на западе, чтобы спустя короткое время взойти на востоке. Поэтому здесь и в полночь светло так, что можно без всякого усилия читать мелкий газетный шрифт.
Полковник долго всматривался в суровые воды с одной стороны пирса, затем перешёл на другую, опять тщательно всмотрелся, даже глаза кулаками растёр, повернулся лицом к сопровождавшим, набрал полную грудь воздуха, и могучий рык вперемешку с солёным матом загремел над океаном.
— Ах вы, сукины дети! Мать вашу перемать… Вы кого сосунки вокруг пальца обвести решили? Меня, который в Арктике уже до пенсии дослужился, и все эти штучки-дрючки о списании грузов лучше букваря знает. Да я вас ещё до трибунала сгною…
Строп водки у них в воду упал. Упал, и на тебе, пропал. На дне нет, ни одной бутылки. Украли три тонны водки и солдат подговорили вашу кражу покрыть… Да знаете вы, что вам за такие дела светит?
Офицеры и начальник рейда со всех ног бросились к пирсу. Они смотрели в воду, рискуя сорваться, свисали вниз, стараясь заглянуть под пирс, всё тщетно. Это было мистически необъяснимо! Но ведь это было!!! С момента ныряния солдат в океан прошло чуть более одного часа. Но этого времени океану с избытком хватило, чтобы спрятать все концы в воду. Дно просматривалось отлично, но на нём не было ни одной бутылки водки!!!
За то время пока офицеры и начальник рейда пытались отыскать следы того, чего уже не было, гнев коменданта поутих, и он уже спокойно приказал.
— Слушать всем мой приказ. Чтобы к сегодняшнему обеду на моём столе лежали рапорта всех участвующих вчера в выгрузке: офицеров, сверхсрочников и ваша объяснительная гражданин начальник рейда, а с солдатами я начну разбираться сам, без всяких рапортов с самого утра.
Но разбираться с солдатами коменданту, увы, так и не пришлось. Ещё ранним утром начальник гауптвахты срочно вызвал из госпиталя дежурного врача. Поднялась суматоха и всех 15 ныряльщиков, причём более половины на носилках, были госпитализированы с единым диагнозом. Острое крупозное воспаление лёгких и острейший психологический стресс.
После этого выгрузка теплохода резко активизировалось, и его успели разгрузить ещё до начала прогнозируемой подвижки льдов. Командование сдержало слово, и сразу же после завершения арктической навигации, все участвующие в ней солдаты были демобилизованы.
С ныряльщиками было намного хуже. Пошли разные осложнения, выздоровление затягивалось и они, фактически, демобилизовались по «материковски» — глубокой осенью.
Вы можете этому не верить, но это было именно так. Не только те, кто испытал острый шок, глядя на синие лица и содрогающиеся в ознобе тела ныряльщиков, но, даже те, кто спустя годы, слышал пересказ о том, как наказал Океан — батюшка солдат, посмевших громогласно высказать хулу в его адрес — все они утратили интерес к спиртному.
Чем чёрт не шутить? Ведь это Арктика, о ней, сколько мистических историй гуляет. Может и взаправду не приемлет Ледовитый океан халявных пьянок на своих берегах, ведь сумел же он всю водку без следа спрятать.
Да, что не говори, но шоковая терапия действительно самая действенная.
Автор: Юрий Маленко.