Встреча на ключе
Выехал из посёлка, чтобы немного отвлечься от работы. Двенадцать километров, по таёжной дороге и я у ручья.
По большой бетонной трубе, проложенной под дорогой, бойко течёт безымянный ключик. У самой трубы — яма, образованная вешними водами. По ручью вверх с реки поднимаются средних размеров, но промысловые харьюски. Любят постоять в мелких ямах, кормятся, жируют. Выскакивая из воды, бьют хвостом комаров, оводов, бабочек.
Приехал к трубе засветло, разворачиваю свой «Паларис»-ЗАЗ передом к дому — старая таёжная привычка. Достаю складное удилище. Отключаюсь от всего, шлёпая обманкой по водной глади. Вода чистая, прозрачная. Виден молнией метнувшийся хариус к мухе, рывок за обманку, и без подсечки он сидит на крючке.
Ловлю понемногу. Рыба уже сытая и выбирает еду на выбор, привередничает, вот и поклёвки радуют меня не очень часто. Время идёт, и солнце клонится к закату.
Рыбалка меня захватывает полностью, но спиной и затылком начинаю чувствовать неладное… Что-то не так! Оглядываюсь назад. До «Запорожца» двадцать шагов. Впереди него в тридцати шагах, в мою сторону идут медведи не спеша, вразвалочку. Впереди малявка-медвежонок катиться, как клубок, за ним шествует солидная мамаша. Зачем-то дёргаю удилищё и обрываю леску, бросаю снасть и скачками несусь к машине. Кто успеет вперёд — я до машины, или медведи отрежут путь к ней? Шутить с мамашей-медведицей нет желания.
Успел вскочить в машину и поднять стёкла, запер двери на защёлки. Медведи остановились в трёх метрах спереди машины. Завожу мотор. Сигналю, ноль внимания. Медвежонок крутит головой, нюхает незнакомый запах, переступая передними лапками на месте. Решается и шажками отходит с дороги в кювет, медведица следует за ним. В пяти метрах от дороги поднялась во весь рост. Громадина! Вот это зрелище! Медвежонка за кустами в траве не видно.
Сдаю «Паларис» вплотную к трубе. Открыв дверцу, не выходя из машины, достаю рукой брошенное удилище: «Да ну вас, друзья!» Оставляю семейке на берегу всю свою добычу — с десяток пойманных рыбёшек. А теперь по газам и домой!
— Что-то, ты рано примчался с рыбалки — говорит Вера.
— Скажи спасибо, что не требую сменных портков — отвечаю я ей и рассказываю о своём приключении.
Рыбнадзор
Летние животноводческие выпаса «Судар». Место таёжное. Навес с доильными агрегатами, водонапорная цистерна, передвижная дизельэлектростанция, вагончик для охотников, вагончик для ветеринаров, ограда — загон для коров.
К командировке всё время подъезжает транспорт: автобус с доярками, молочные цистерны, фуражные, легковые машины.
В загоне 200 голов скота, дизель работает круглосуточно. Нужен свет для дойки и закачки воды.
Рядом в двух метрах от ограды протекает таёжная речка Судар. Воды на перекате будет по щиколотку. На ямах у плёсов глубина доходит до двух метров. Ловим хариуса по перекату, внахлёст. Рыбачим втроём: Петро — заядлый рыбак, его сосед-знакомец Васька, восьмиклассник, тоже заядлый рыбак и я.
Ходим по кругу, как бомбардировщики. Двое шлёпают по перекату, вниз, поддёргивая на плаву обманки. Третий, постояв у ямы с удилищем, идёт вверх переката. Так и цедим воду переката. Улов мизерный. Впереди меня шлёпает по воде Васька, подошёл к яме. Вытянул солидного хариуска. Завидно. Я мог обогнать Ваську на перекате, не позволила совесть. «Всё возможно, хариусок клюнул бы у меня» — ворошится завистливая мыслишка.
Васька бредёт левее, к крутому берегу, тоже заела охотничья страсть. Обходит яму, сколько позволяют болотные сапоги. Я подёргиваю обманку поверху воды. Стою тоже на яме, чуть наискосок. С обрыва в реку, рядом с Васькой, срывается в два прыжка медведь лет пяти, бултыхнулся, подняв фонтаны брызг. Стоя в воде по брюхо, злобно рычит. Васьки нет, нырнул, по воде расходятся круги. Медведь разворачивается. Прыжок, и он на берегу, отряхивается, веер брызг. Стоит вполоборота в мою сторону, рычит. Одним прыжком перелетает на другой берег, откуда появился. Около меня выныривает Васька. Всё как в кино, несколько кадров. Подходит Петро. Он стоял в двадцати шагах. Bсё видел: «Ну, и нахал».
Вечер, светло. В двух метрах ограда, за которой двести голов скота. В пяти метрах от ямы на галечной косе стоит «Запорожец», в нём благим голосом орёт радиоприёмник. Работает дизель, доильные аппараты звенят компрессорами, ходят люди — а этому нахалу медведю кабы что.
Он всё терпел в своём околотке-хозяйстве. Пастьбу скота, верховых, скотников-пастухов. Но чтобы рыбу вылавливали в его угодьях — не позволю!
Вот и гонял, и не нас одних. Рыбаки после рассказывали: «Расположились на peке ниже скотника. Вечером, пока все рыбачили невдалеке, пришел медведь на стоянку. Попорол рюкзаки, раскидал все пожитки, порвал оставленную одежонку. Продукты раскидал, разгрыз банки с молочной сгущёнкой и высосал. Печенье измусолил, сахарный песок рассыпал. «Навалил» дерьма на распоротые рюкзаки, в знак презрения к рыбакам.
Когда вернулись рыбаки, подобрали, что можно. Запалили костёр, хотели порыбачить утром. Не получилось. Нарочно, громко ломая сучья, медведь ходил, где-то рядом, за кустами. Злобно ворчал, ухал, фыркал, вставал по весь рост. Рыбаки — люди обычно безоружные. Выгнал их медведь».
Циркач
Поехали на моторной лодке вверх по Таскану рыбачить к скале. У скалы огромная яма, с водоворотами и быстрым течением. Настоящий рай для хариуса. Подёргали удочками вечером на обманку. Наловили ведёрко рыбы на двойную, а если повезёт, то и на тройную уху.
Двойная, тройная уха делается очень просто. В кипящую юшку (воду) опускается полный котелок рыбы. Закипела вода в котелке, побелели глаза у рыбы — значит готово. Вынимай рыбу, чтобы не переварилась. Закладывается в юшку вторая партия, затем третья сменная порции рыбы. Отваренная вынимается на досточку, или вымытое бревнышко-коряженку. Уж коряг в заторах или на косах в изобилии, половодьем наносит горы. На все костры хватит.
Добавляй специи и головку лука — и уха готова. Такую можно попробовать только у таежного костра. Свежевыловленная в ухе не чета уже полежавшей какое-то время. Даже завёрнутая в траву, полежавшая рыба теряет первоначальный вкус. А если уха из налима, да с налимьей печенкой и у костра — никакие цари и короли такое не едали.
Гурманам на заметку: если хотите, чтобы уха, сваренная дома, попахивала костром — зажгите пару ложек водки, через время плесните в уху — и запах костра обеспечен.
При костерке поужинали отличнейшей ухой, наелись от души царской рыбой. Солнце закатилось, а светло, как в пасмурную погоду — ночи нет. От сытости клонит в сон, подрёмываем.
На противоположном берегу за деревьями и кустарником раздаются звонкие удары, как по бочке. То стихнут, то опять зазвучат. Вроде как бочки кто-то латает. Надоела нам неопределённость, берёт верх закон обезьяньего любопытства.
Встаём, идём к воде, сталкиваем лодку в реку, переплываем её на вёслах. Сносит нас течением метров на сто. Пристаём, вытаскиваем лодку на гальку и идём на звук. Выглядываем из-за кустов, на поляну.
Половодьем в низину нанесло железных бочек. Среди них разгуливает медведь лет двух. Перевернёт лапами бочку, поставит стоя. Ударит лапой по днищу и слушает, наклонив голову набок…
Зинка
Медведице Зинке от роду 4 месяца. Осталась она сиротой. Шёл по телеграфной линии связист-обходчик. и в распадке кинулась на него медведица-мамаша, на своё несчастье. Обороняясь, застрелил её связист. Невдалеке на дереве сидели два медвежонка, перепуганные насмерть. Снял их с дерева связист, затолкал в рюкзак. При случае продал нам Зинку.
Поместили Зинку в железную клетку у деревянных сарайчиков. Надели собачий ошейник. На прогулку выводили на цепочке. Зинка была очень злобным зверьком. Кидалась на собак, вдвое больших её весом и ростом. Поднимала шерсть дыбом на загривке, прижав уши.
Ребятишек, к себе не подпускала, глаза становились злобными. Брошенные конфеты, печенье чавкая жевала. Но и сладкие подарки добрее её не делали. На ребятню ворчала, пофыркивала. Злобность, видимо, и зверю не идёт впрок.
Хозяин вынужден был устроить Зинку в сарайчике, посадив на цепь. Она всё так же кидалась, на всех. Печальный конец был у Зинки — однажды на цепи закрутилась и задавилась…
Мишук
Клетка пропустовала зиму, а летом в ней поселили Мишука, добытого Сашкой Метлой. Медведю было более года, так называемый пестун-няня.
Добряка, рубаха-парень — как говорят в народе. Мишук свободно выпускался из клетки. С умильными глазёнками принимал от детворы подачки. Засовывал в пасть и со смаком чавкал.
С пацанвой играл по-медвежьи. Подпрыгнет всеми четырьмя лапами, ударит бочиной подвернувшегося пацана. Кувыркнутся оба на землю. Ребятня хохочет, а Мишук, как в цирке, выкоблучивается.
В клетке развалится после сытной еды, полуприкрыв глаза, дремлет, почмокивает губами, а сам следит и всё видит. Агрессивности не проявлял ни к кому. С собаками не задирался. Собаки тоже издали потявкают и улягутся. Злобных, зверовых собак во дворе не было.
Ненавидел только хозяина — Сашку Метлу. Санька кормит его на убой, в прямом и переносном смысле, чего греха таить, осенью застрелит Мишука, на мясо и сало. Все мы это знаем, кроме медведя. Вот, Метла, сгорбившись, побежал мимо клетки в сарайчик за напильником, Мишаня вскакивает и прижимается к левой стороне клетки. Метла идёт из сарая, Мишаня осклабившись, пытается гребануть Метлу когтями через прутья клетки — и так раз за разом.
Остальной народ, дети, зеваки, разговаривая забывают и вплотную опираются об прутья клетки. Самое большее, что сделает Мишук — лизнёт руку.
— Ну, что ты стоишь, где конфетка — сказал бы он, если мог. Сластена страх какой. Но, Метле свою поимку не прощает, не забыл, затаил злобу навечно.
Мой последний медведь
На 8 километре дороги, на пастбище, медведь в середине сентября задрал корову. Случай из рук выходящий — в эту пору у медведя корма в избытке, покуситься на корову мог только больной или старый зверь.
Приехали на место происшествия днём. Пастухи с трассы указали место: «Вон там, за валами». Валы — это кочки, срезанные зимой бульдозерами, при мелиоративных работах — улучшении пастбища.
Оставив газончик на дороге, без оружия направились по торфяной жиже через валы, а они располагаются друг от друга в ста метрах, к задранной корове. От дороги, где медведь задрал корову, около полутора километров. Пришли, вернее пролезли по болотинам, к лежавшей корове. Медведь, как бы ни был голоден, не начнёт драть тёплое парное мясо. Лежала корова между валами, с располосованным боком и сломанной шеей.
Пастухи нам показали с дороги и лесок, откуда медведь появился и где и сейчас, видимо, днюет. До леска-островка, примерно километр. Время было к вечеру, надо ехать в посёлок, перезарядить свежим порохом пулевые патроны, собраться на засидку.
Поехали, зарядились, собрали рюкзаки. На место приехали к закату солнца, машину оставили сбоку дороги в придорожной лесополосе. Заковыляли к засидке, прошли половину пути, по болотной жиже, к этому времени солнце скрылось за горизонтом. Мы не принимали мер предосторожности — медведь засветло не пойдёт к корове, а ошиблись. Влезая на очередной вал увидели, как из леска показался крупный зверь, и направился прямиком за валом к задранной корове.
Всё, прозевали! Решили лучше не будем рисковать и вернёмся на дорогу, уедем. Завтра приедем раньше, так и поступили. С дороги, по которой хоть и нечасто, но проезжают машины, понаблюдали в бинокль, как медведь подходит к туше. Стояли пока не сгустились сумерки, потом отбыли восвояси.
Приехали на второй день раньше на час, до сумерек. Направились к приваде и… снова опоздали. Медведь на сей день также вышел раньше. Нам до привады осталось пропахать носами болотную жижу около трехсот метров. Почти ползком, по болотной грязи. Побросали рюкзаки, телогрейки (собирались сидеть ночь) и налегке приползли к валу. Хорошо,что ветерок тянул на нас. Запыхались, но зверя опередили немного.
У напарника тройник (не помню марку трофейного ружья), довольно поношенного, при подходе медведя к корове, лупанули залпом. Медведь взревел и осел на задние ноги, ревя и мотая головой. Напарник раскрыл ружьё для перезарядки и при закрытии что-то хрястнуло — сломался боёк нарезного ствола. Стрелять из дробовых стволов пулями на пятьдесят метров, по раненому зверю, бесполезное занятие.
Соскочили с вала, подбежали на пятнадцать шагов и ударили беспорядочно по медведю. Первая пуля попала в правую переднюю лапу, с рёвом зверь её закусил. Второй шлепок пришёлся медведю в грудь и только удар пули в голову, повалил потапыча ничком. Худо было бы нам, не осади первыми выстрелами медведя на зад, повредив ему позвоночник, что обездвижило его. А слышно, как чмокают пули, попадая в зверя.
Отдышавшись, проговорили: «От стыда медведь сдох, а не от нашей пальбы». Зверь оказался очень старым, с гнилыми жёлтыми зубами, плохой шкурой. Есть и фотокарточка, где лежит медведь и рядом с ним рядом пастухи и охотники. Ночью пригнали вездеход и вытянули на сухое место зверя, погрузили и увезли.
Мишкины котлеты
Надоел всем на птичнике старый медведь — собакам, людям. Придёт и не столько съест, сколько напакостит — раскидает да разворошит. Отстрелял его по просьбе птичниц Венька, молодой поселковый врач. Сел с вечера на крышку кормокухни, дождался, когда медведь подошёл к бочкам с рыбой и с 15 метров литой пулей попал зверю в ухо. Медведь комом и осел у бочки.
Привезли в посёлок. Стали разделывать, обдирать шкуру. Подошёл Прокоп-якут: «Однако, Венька, зря ты его стрелял. Сейчас медведь ещё не нагулял жира. Этот, старый, однако, у него глисты могут быть».
Глистов при разделке не обнаружили. Но медведь нежирный. Навертели мяса, для жирности в фарш добавили свиного сала. Паровые котлеты получились хорошие.
Выходной день. Собралась на свеженину тёплая компания, разлили по стаканам, «хряпнули», потянулись за котлетами. Зная брезгливость соседа по столу, Яшка нарочно громко говорит: «Саня, правду сказал Вензель, смотри в котлете белые кусочки». Молниеносно из-за стола выскочили трое, зажав рты руками. По дороге из хаты их вывернуло. Остальные, более стойкие, захохотали, а Яшка обрёл ореол героя дня. Действительно, в котлетах, особенно если разломить, были видны кусочки провёрнутого сала…
Медведь и Протопов
В Таскан-РИКе жил якут Протопопов, оленевод. Лицо — сплошные борозды, глаза одного нет. Между дежурствами в стаде, белковал. Стрелял белку, с оленя, верхом, без собаки.
Скрал его шатун медведь «Набозень», сорвал с оленя. Протопопов успел затолкать в раскрытую пасть медведю руку по локоть. Дотянулся до пояса, выдернул нож и распорол снизу, под собой, брюхо медведя.
За какой-то миг, медведь снял скальп с головы якута, вместе с волосами содрал кожу с головы. Выдрал глаз, сломал рёбра, руку. Измочалил якута, подрал когтищами.
Но Протопопов победил, не вынул руки из пасти медведя, пока медведь не подох, с распоротым брюхом, придавив якута своей тушей…
Санитарных вертолётов ещё не было. Как он добрался из тайги до больницы в посёлке, уму непостижимо. Сила жизни.
Обычно бежишь на лыжах, белкуя — мелкашка у тебя на ремне за спиной. Видимо, и у Протопопова, также ружьё было, за спиной. Хотя остановит ли выстрел из мелкокалиберной винтовки ошалевшего от голода зверя? Это ж какое везение должно быть….
Автор: Сергей Климов.