Иногда меня спрашивают: — Тебе не страшно? На самом деле мне часто бывает страшно, особенно в моменты смущённой нерешительности, когда бурная фантазия рисует невесть что, когда ты стоишь на пороге неизведанного, где на первый взгляд царит только тьма, а тебе надо нырнуть в это неизведанное с головой.
Ты подходишь к краю узкой проруби в толще льда. Сквозь подёрнутую шугой водную поверхность ты видишь только мрак глубины. Страшно шагнуть в эту тьму и погрузиться, сделав единственный вдох. Сидя на краю пропасти, я разгоняю рукой ледяное крошево. Что же там находится? Чего я боюсь? Я спрашиваю себя намеренно и ищу ответ в собственной душе. Действительно, чего я боюсь? Что-то увидеть? Что-то узнать? Узнать самого себя? В своих силах я не сомневаюсь, я знаю, что способен взять эту небольшую глубину на одном дыхании. Тогда чего я боюсь? Утонуть? Нееет, это уж вряд ли, мимолётно я вспоминаю секундомер с цифрами 5:43. Том Ситас не дышал 10 минут 23 секунды, я смог взять половину его рекорда и лишь собираюсь совершить прыжок вдоль троса, для этого достаточно 40 секунд.
Мой друг Дмитрий подошёл к майне и сбросил в воду якорь спускового конца. Ярко-жёлтая верёвка устремилась за якорем, сделанные мною цветовые метки устремлялись вниз одна за другой. 5, 10, 15… Шнур замер и я посмотрел под воду, от отметки 15 до поверхности ещё около 1,5 метров. Сейчас я остаюсь наедине с глубиной и темнотой. Ещё неизвестно кто кого изучает. Я вновь вернулся к главному вопросу, нужно было дать себе честный ответ до погружения. Для усиления остроты ощущений я плавал на поверхности и, готовясь к погружению, дышал так, как научил Андрей.
Анализируя свои ощущения перед прыжком я осознал, что боюсь не утонуть, смерть не страшна сама по себе, в этом случае страшна мысль, что ты что-то не доделаешь, уйдя так рано. В первую очередь пугает собственное незнание того, что ты увидишь и подсознательное понимание того факта, что после этого поступка ни ты, ни твой мир, ни его границы, уже не будут прежними и такими привычными, такими надёжно комфортными. Я боялся раскрыть в себе новую грань и новое понимание себя самого, которое неизбежно случится, соверши я этот прыжок во тьму. Но не совершив, ты не узнаешь.
Глубоко вдохнув, я нырнул навстречу новому пониманию. Оба спусковых конца словно сигнальные огни на взлётной полосе устремлялись в темноту подлёдной ночи. Свет моих фонарей не доставал до дна. На 7,5 метрах я остановился и завис в темноте, держась рукой за трос. Дна не видно, вокруг темно, сверху сияет прорубь. Глаза начали привыкать к темноте, я увидел вмёрзшую в лёд верёвку от краболовки, в сторону бухты сквозь лёд пятнами просачивался сине-зелёный свет. Луч фонаря выхватил из темноты плывущую креветку. Обернувшись, я увидел непроглядную темноту, где-то там лежит ржавый массивный остов подводной лодки. Во второй раз я спустился до отметки 13,8м. Оказывается, что мрак вовсе и не мрак, а так, сумрак. На этой глубине было гораздо проще различить свет ото льда, в реальности тут было светлее, чем казалось с поверхности.
Где-то вверху сияло чердачное окно майны, единственный здесь выход в рай. Всплывая, я начал работать над техникой плавания, прислушиваясь к новым ощущениям в теле. Подсказанная Андреем техника дыхания оказалась действенной, в последний прыжок я пробыл под водой 1 минуту 6 секунд и только после всплытия осознал, что мог спокойно пробыть и дольше. Для меня стало очевидно, что рабочее время зависит от правильности техники.
По сути, я нырял вглубь собственных страхов, с каждым метром от страха не оставалось ничего, кроме знания. Мой мир вновь перестал быть прежним, дискомфорт познания сменился комфортом знания. Для себя я снова сделал шаг в неизвестное и достал до дна.
Фото Андрея Сидорова, Дмитрия Малышева.
Андрей Сидоров:: «Благодаря нашему знакомству c Алексеем Гнездиловым, нам удалось осуществить первые в истории Магадана, России, а скорее всего и мира, подледные погружения фридайвера на затонувший корабль».