Схема расположения объектов на Хеникандже, составленная бывшими японскими военнопленными.
В период 1945-1946 года на Хениканжде был создан ещё один лагерь, располагавшийся рядом с Нерючинской электростанцией для военнопленных из Страны восходящего солнца.
По всей видимости, на берегах реки Нерючи повезло оказаться тем, чья деятельность которых непосредственно связывалась с наиболее активной борьбой против Советского Союза.
В основном японские военнопленные были заняты на обслуживании Нерючинской локомобильной электростанции и заготовке дров для её работы.
В своих воспоминаниях Л.К. Новикова, которая работала рядом с японскими военнопленными на лесозаготовительном участке вблизи посёлка Хениканджа, рассказывала: «Поднимался лагерь в шесть утра. Завтракали и шли на работу километров десять к своим делянам. Норма была одна – 12 кубометров, а питание скудное – хлеба 500 грамм тем, кто норму выполнял, горох, да горячую воду. Нет нормы – пайка уменьшалась до 300 грамм…» Но ей запомнился оптимизм японцев, она часто слышала от них «Хоросо, мадама!».
Положение военнопленных резко отличалось от заключённых Севвостлага. Продолжительность рабочего дня у японцев составляла 8 часов с перерывами для обогрева, а норма выработки 50% от нормы вольнонаёмных. При нахождении места работы более чем в 3 километрах время, потраченное на переходы, засчитывалось как рабочее.
Согласно распоряжению Главного управления строительства Дальнего Севера от 22 февраля 1946 года, в лагерях военнопленных создавались оздоровительные команды, в которые зачислялись ослабленные и больные на срок до 1 месяца с освобождением от работы. В дополнение к основной норме питания (3 раза в сутки) пленные получали по 100 грамм дрожжей и жиров морзверя.
А в 1948 году все военнопленные были переведены на вольнонаёмный состав без всяких ограничений. Вот что зафиксировано в отчётных документах о производительности труда японцев в 1948 году: «Если взять январь месяц 1948 г., – говорилось в одном из них, – то производительность труда составляла только 83%, в 111 квартале 1948 г. – 103,5%, в IV квартале 1948 г. – 110,2%, а в январе 1949 г. имели 113,6%. Такой рост производительности труда дал возможность отделению лагерей военнопленных, при расчёте денежного вознаграждения военнопленных, исходить из расчёта выплаты военнопленным не ниже 150 руб. в месяц. В результате такого расчёта имеем превышение премвознаграждения против плана 1948 г. на 3477 тыс. руб.»
Разительно отличалось и обеспечение продовольствием японских военнопленных в сравнении с питанием заключённых Севвостлага.
Питания японских военнопленных осуществлялось согласно приказу народного комиссара внутренних дел СССР и начальника тыла Красной Армии № 001117/0013 от 28 сентября 1945 года, в котором объявлялись так называемые нормы продовольственного снабжения. По объявленным нормам рядовой, унтер-офицерский и офицерский составы японских военнопленных должны были получать в день: хлеба — 300 г, риса — 300 г, крупы разной — 100 г, овощей свежих или солёных — 600 г, чая — 3 г и т.д
Из книги С. Карнера «Архипелаг ГУПВИ плен и интернирование в Советском Союзе. 1941-1956 год.
Последующий приказ № 450 от 15 ноября 1946 года, подписанный министром МВД СССР генерал-полковником Кругловым, внёс соответствующие коррективы в систему питания японских военнопленных. Теперь для них устанавливались специальные нормы, в которых предлагалось для стимулирования повышения производительности труда выдавать хлеб, крупы и картофель в зависимости от выполнения норм выработки в следующих количествах на одного человека в сутки: для вырабатывающих до 80% нормы: хлеба —250 г, риса и крупы — 350 г, картофеля и овощей — 600 г; для вырабатывающих от 80 до 100% нормы, а также для занятых на внутренних работах: хлеба — 300 г, риса и крупы — 450 г, картофеля и овощей — 700 г; для вырабатывающих от 101 до 125% нормы: хлеба — 350 г, риса и крупы — 500 г, картофеля и овощей — 800 г; для вырабатывающих от 125% нормы и выше: хлеба — 450 г, риса и крупы — 550 г, картофеля и овощей — 1000 г.
Конечно не факт, что кормили японцев в точности по нормам согласно приказам, в то время, когда овощами и картофелем не обеспечивались в полной мере и вольнонаёмное население Колымы. Но всё же в сравнении с питанием арестантов Cеввостлага и уж тем более Берлага, эти приказы стоит принимать во внимание…
Проработали японские военнопленные на Хеникандже около четырёх лет. Летом 1949 года практически все обитатели лагеря № 855-Д были перевезены в Магадан, что явилось одним из этапов их репатриации на родину. Их доставляли на юг Дальнего Востока, а уже там передавали представителю правительства Японии. Передачу проводили по спискам или актам, составленным в двух экземплярах, скреплённых подписями и печатями. Один экземпляр списка или акта отдавался японскому представителю, другой оставался у советских властей.
На территории Дальстроя в наследие от существования лагеря № 855-Д осталось несколько крупных японских захоронений — в Магадане (где была сосредоточена большая часть японцев) и второе на Хеникандже.
Несчастные случаи на производстве, связанные с нарушением трудовой дисциплины и непривычными условиями труда взяли свою смертельную жатву с жителей Страны восходящего солнца. Суровые климатические условия, непривычная для японцев скудная пища, также способствовали распространению заболеваний и повышению смертности.
Оставшиеся навсегда на Хеникандже не были забыты своими соотечественниками. В Японии после войны была создана общественная организация — «Всеяпонская ассоциация по проблемам компенсации японским военнопленным в СССР», возглавляемая Р. Сайто, которая в 1990 году объединяла 71 тысячу бывших военнопленных.
Бывшие военнопленные обратились в Министерство иностранных дел СССР с просьбой установить места захоронений своих соотечественников в районе лагерей, где они содержались. По памяти они составили схемы местности с указанием приблизительных мест таких захоронений.
Одна из таких схем была переправлена в управление внутренних дел облисполкома города Магадана. На схеме было указано — «Хиниканзия, севернее 300 км от Охотска», которая была опубликована тенькинским журналистом А. Семененко в районной газете «Ленинское знамя» (Усть-Омчуг).
После обращения в УВД, в середине июля на место бывшего лагеря японских военнопленных выехали инструктор отделения воспитательной работы ОИД УВД капитан С. Андрюков, заместитель начальника Омчакского учреждения АВ-261/1 майор В. Алехнович, председатель Кулинского сельского Совета Р. Вайтеконис и А. Семененко. Из их бесед со старожилами выяснилось, что составленная японцами схема довольно точная, не соблюдён лишь масштаб, что помимо указанного района кладбища, японских заключённых хоронили и на террасе сопки напротив моста через реку Нерючи. В тот год было установлено 41 захоронение японских военнопленных на Хеникандже.
Позже, местными жителями под руководством японцев, были эксгумированы останки военнопленных и перезахоронены по обычаю Страны восходящего солнца.
Было ли это единственное кладбище японцев на Хеникандже? Например, магаданский паталогоанатом Г.С. Белобородов утверждал, что на территории Хениканджи есть ещё более 60 захоронений, принадлежащих японцам. По его словам, японские кладбища были расположены на территории поселка Хениканджа, вблизи рудника «Отечественный» и Нерючинской районной электростанции.