Открытка художника Натальи Ковалёвой.
Все уже привыкли, что нас делят по уровню доходов, уровню жизни, по национальной принадлежности. И это активно используют наши идеологические оппоненты, углубляя зазоры между соответствующими слоями. Думаю, в ближайшем будущем они смогут использовать наше разделение по территориальности внутри России. А тенденции к этому уже есть. Потому как уровень жизни в разных регионах нашей страны сильно отличается, с его повышением, причём значительным, от периферии к центру. Отношение к этому «остального» населения России можно прочувствовать, послушав обсуждение московских новостей где-нибудь на севере Магаданской области или Якутии. А если мы первыми не обратим на это внимание, обратят наши партнёры. И нам опять придётся защищаться, как мы делаем это во всех информационных противостояниях, где наши меры почти всегда вторичны, а значит, более проигрышны.
У меня, как и у всех мало-мальски пишущих людей, есть много зарисовок, записок, написанного, что называется, «в стол». Иногда что-то дожидается своего часа и выходит в свет. Что-то так и продолжает лежать.
Над этим материалом я начинал работу весной 2017 года, в связи с чем многие наблюдения касаются именно этого периода. Но потом на некоторое время или эмоциональный запал пропал, или информационный момент ушёл. Вернуться к наброскам пришлось, когда по одному из центральных телеканалов прошла телепередача, в которой Магадан в очередной раз обрисован как «полюс лютости».
Многие должны её помнить. Там ещё двое ведущих — мужик то ли с фамилией то ли с контрацептивной кличкой, и тётка явно с прокуренным голосом. Речь шла о том, что в Магадане приёмного мальчика якобы морили голодом с участием чиновников городской администрации, которых в передаче в открытую называли тварями и преступниками. До суда и следствия, как совсем недавно в Международном олимпийском комитете («Будем помнить прошлое — не заблудимся в настоящем» — ха! ха! ха!).
Я знаю всех действующих лиц с магаданской стороны, причём довольно близко, и могу заверить — всё перевёрнуто с ног на голову. И целью передачи было защитить реноме процветающей московской клиники, поставившей неверный диагноз, давшей неправильные рекомендации на дорогостоящее, по меркам рядового россиянина, лечение мальчика, деньги для которого мы все собирали. Деньги, пошедшие после оплаты лечения, я надеюсь, и на уплату налогов, из-за высокой собираемости которых в столице она (а это данные уже из другой телепередачи) считается регионом-донором.
Кстати, о налогах. Насколько мне известно, они платятся по месту регистрации. А в последнее время, в путешествиях по российским провинциям, мне всё больше выдаются чеки на оплату, где юридический адрес обслужившей меня фирмы, причём не только федерального значения, привязан к столице. Поэтому, скорее всего, она вначале является вампиром, а потом уже донором. На это может указывать и то, что в отдельных регионах, где всегда градообразующими были, допустим, рыбодобывающая и золотодобывающая отрасли, превалирующим видом бизнеса становится аренда. То есть предоставление чего-нибудь в аренду.
Сейчас, когда мы уверенно шагаем в капитализм, основным двигателем всех наших отношений становится реклама. Мы в неё верим, она нас зомбирует и затягивает.
Громадные щиты на стенах домов моего родного города, количество населения которого сопоставимо с погрешностью при подсчёте голосов на всероссийских выборах, зазывают различными способами приобрести квартиры в Москве и Санкт-Петербурге. По сравнению с ними плакаты, приглашающие взять в собственность дальневосточный гектар, кажутся спичечными этикетками. Заметим при этом, что оставаться на Колыме никто не призывает. А по сведениям, просочившимся из компетентных органов, за период, прошедший после начала программы «Дальневосточный гектар», из области насовсем выехало самое большое число людей. Настолько большое, что это число боятся называть.
В мой смартфон с различных информационных ресурсов, в том числе, как мне сказали, главных новостных, оплачиваемых региональной администрацией, ежедневно автоматически сбрасывается лента новостей. О событиях в Магадане тоже. И что ж я получаю, находясь за пределами родного города?
«Колыма и Чечня — полюса пьянства и трезвости».
«Горячую воду начнут отключать в Магадане с первых чисел апреля».
«В Магадане от бродячих собак опять (опять! — Значит уже было об этом!) пострадал ещё один ребёнок».
«В Магадане 17 человек госпитализировано с подозрением на сальмонеллёз».
И по кругу: «Жители Магадана пожаловалась на массовый отстрел собак» и тому подобное.
Это только за неполные две недели весны. Чересчур много что-то. А если продолжить и «погуглить» вплоть до сегодняшнего дня?
Иностранцы тоже всё некрасивое отмечают. Немецкую журналистку в путешествии по Колыме ничего, кроме кладбищ и бичей, не впечатлило. Итальянец, не найдя в Магадане «нормального» спагетти, написал, что здесь жить невозможно. Чешская группа, которую в путешествии по нашим северам где надо, провезли, всё показали, а также угостили, опубликовала материал под заголовком «Россия боится своего прошлого».
Фестиваль молодых педагогов «Открой себя».
А вот положительные новости сами не «падают». Приходится искать, пользоваться поисковиком. Как, например, о проведении в г. Магадане по инициативе молодых педагогов мероприятия в честь замечательнейшей нашей землячки Веры Ефимовны Гоголевой.
Такая вот агитация в поддержку «дальневосточного гектара» и не менее, чем двадцатилетних, дискуссий о бренде г. Магадана.
Помнится, в осуждаемые советские времена все инициативы сверху получали активную прессу. А в более ранние осуждаемые времена, думаю, нынешняя направленность наших СМИ была б расценена, ни больше, ни меньше, как вредительство (последнее предложение — чистейшая провокация с моей стороны).
Но времена сейчас другие, свободные. Говорить можно что угодно, в том числе то, что подкрепляется не чувствами, а инстинктами. В первую очередь материальными. Как в той телепередаче.
Довольно часто негативные вещи о Магадане приходится слышать даже от крупных политиков. У кого-то возникает желание сослать в Магадан тех, кто ведёт себя неправильно в центральных районах, выселить сюда все игорные заведения. Кто-то, тоже очень высокий, в своих речах отделяет Магадан от остальной России. А один из авторов сайта «Я плакаль» в своей циничной статье назвал наш город «снежным гетто».
На фоне этого, а также цикла моих дорожных заметок о пребывании в других местах нашей страны давно хотелось описать свои впечатления о жизни в столице и рядом с ней. И вот этот момент настал. Один из весенних месяцев прошедшего года я посвятил путешествию по Москве и Подмосковью. Надеюсь, что моё не оптимистичное вступление о Магадане не позволит кому-то обвинить меня в предвзятости к другому населённому пункту.
Первые впечатления от путешествия и соответствующий настрой я получил ещё до того, как наш самолёт из Екатеринбурга во Внуково поднялся в воздух. Позвонили друзья и сообщили, что лететь буду одним рейсом с директором крупной, разрекламированной в последнее время организации. Стало интересно, почему он, при наличии других возможностей, летит ночным дешёвым и некомфортным рейсом. Ответили, что очень хотел улететь. И дословно: «Москвичи — они же не любят Екатеринбург». Такова вот реальность. Видимо до этого были какие-то поводы, высказывания. А как же они тогда относятся к Магадану? И какие же они, москвичи, не любящие другие города?
Гуляя в центре Москвы по старым переулочкам, вышел на незнакомую троллейбусную остановку. Попытался задать стоящим на ней людям вопросы, которые в такой ситуации интересуют обычного туриста, но ответов не получил. Кто-то смущённо пожимал плечами, отводил взгляд. Кто-то вообще поворачивался и отходил.
Мои неудачные попытки заметили сидящие тут же на скамейке две интеллигентные пожилые женщины. Видимо, проникнувшись ко мне каким-то уважением, одна из них сказала: «Вы у них не спрашивайте, Вы у нас спрашивайте».
Так я познакомился с добрыми, доброжелательными, добродушными, отзывчивыми настоящими коренными мАсквичами. Они-то мне и рассказали, что есть «мАсквичи», и есть «мОсквичи». Вторые переезжают жить в столицу с целями, которые не предполагают знание ответов на поставленные мною вопросы. Слышал, их иногда ещё называют «понаехавшие». Но мои знакомые, будучи доброжелательными, такого слова не употребили. Достижение упомянутых целей в нынешних условиях, когда мы строим общество, где человек человеку волк, предусматривает наличие в человеке, отнюдь, не совсем положительных качеств.
Напрашивается вывод, что в провинции остаются лучшие люди. И это даже не вывод, а подтверждение слов Патриарха Кирилла, сказанных на одном из форумов, посвящённых русской словесности — благодаря «глубинке», где меньше соблазнов, мы ещё сохраняем остатки нашей культуры. С ним в некоторой степени согласен и автор упомянутой статьи на сайте «Я плакаль». Его выводы о жителях Колымы привожу в сокращении и с соответствующим переводом, поскольку в тексте присутствуют нецензурные выражения.
«Находясь в полной … (на дне — П.Ц.) местное население продолжает оставаться по-детски отзывчивым и добродушным. Первое время ищешь в этом какой-то подвох — беспричинно добрые люди всегда пугают… …стоит пообщаться поближе и понимаешь, что народ действительно отличается… Если и встречаются … (плохие люди — П.Ц.) то гарантированно будут приезжими из других регионов».
Может потому, что в последние годы в мегаполисы уезжают иные люди, мы и имеем нынешние проблемы и в экономике, и в других сферах, включая даже спорт? Приезжают, устраиваются, в том числе в государственные структуры, а потом принимают смешные решения, наподобие «дальневосточного гектара», одновременно поддерживая прямо противоположный бренд северных территорий как «полюса лютости»?
Один из немногих исторических фактов нашествия в Москву большого количества людей с положительными качествами — осень 1941 года, когда сибирские дивизии (с территории «лагерной» России, между прочим), отстояли столицу.
Есть отдельные отрицательные примеры, как вели себя в это время некоторые известные жители столицы (данные взяты из «Лубянка. Сталин и НКВД-НКГБ-ГУКР «Смерш»». 1939 — март 1946». С. 341. АП РФ. Ф.3. Оп.58. Д.7. Л.152).
«НКВД СССР располагает материалами, свидетельствующими о профашистских настроениях и вражеской работе спортсменов: Старостина Николая Петровича, члена ВКП(б), председателя Московского городского общества «СПАРТАК»; Старостина Андрея Петровича, члена ВКП(б), директора фабрики «СПОРТ и ТУРИЗМ», и Старостина Петра Петровича. члена ВКП(б), директора продовольственного комбината об-ва «СПАРТАК»…
…В момент напряжённого военного положения под Москвой Старостины Николай и Андрей, распространяя среди своего окружения пораженческие настроения, готовились остаться в Москве, рассчитывая в случае занятия города немцами занять руководящее положение в русском спорте…
…Специальными мероприятиями, проведёнными в ноябре 1941 года, были зафиксированы следующие высказывания Николая Старостина и членов его семьи:
Старостин Н. — «11-й день наступления немцев, ну, через недельку они будут здесь. Нам надо поторопиться с квартирой и завтра всё оформить».
«…если брать комнаты, то только у евреев, потому что они больше не приедут сюда».
Жена — «…Голицыно находится в 10 километрах от Москвы, Лялечка (дочка Старостина) идёт учить немецкий, я тоже поучусь, а то немцы придут, а я и говорить не умею…».
…Готовясь к сотрудничеству с германскими оккупационными властями и сгруппировав вокруг себя классово чуждый элемент, Старостины занялись накоплением материальных ценностей (валюта, золото) и продовольственных запасов.
Установлено, что Старостины связаны с разветвлённой группой расхитителей социалистической собственности в системе промкооперации и производственных предприятий спортивного общества «СПАРТАК»…
…Используя свои связи среди отдельных руководящих работников советских и хозяйственных органов, Старостин Николай, получая крупные взятки, незаконно бронирует лиц, подлежащих мобилизации в Красную Армию, и организует прописку в Москве классово-чуждого и уголовного элемента».
Мой приятель, тоже магаданец, планируя после выхода на пенсию выезд на жительство в один из крупных городов, поначалу задался вопросом: «Кто туда уехал из наших»? Получив список, разочаровался и высказался: «Слушай, а может мне вообще туда не ехать?». И пока не уехал. А многие магаданцы возвращаются.
Встреча колымчан в Москве у Большого театра.
Наверное, тоже не зря бывшие колымчане собираются в конце августа у Большого театра. Никто не собирается, а колымчане собираются! Да в таком количестве, что пугают местных блюстителей правопорядка. Значит — у нас хорошо. Более того, сама обстановка в провинции и людское окружение положительно влияют и делают людей хорошими.
В поезде Владивосток-Москва попутчики рассказали мне об одной деревне на севере Красноярского края, куда перед Московской олимпиадой выселили представителей, так называемых асоциальных кругов. В первое время они очень негативно влияли на местное население — втягивали в пьянство, распутство и всё такое. Но потом среда их самих выправила. Практически все «осибирячились», ведут нормальный здоровый образ жизни и никто никуда уезжать не собирается.
В подтверждение моих слов можно было бы привести ещё статистику за многие периоды нашей истории — больше всех недовольных существующим строем всегда среди жителей центральных городов. И выше приведённый пример из архивных документов НКВД тоже тому подтверждение.
Впрочем, я не против, чтобы кое-кого «ссылали» в Магадан. Наши лыжники, биатлонисты и представители иных зимних видов спорта давно уже сюда «просятся» — больно слабенькие у них результаты на фоне спортсменов из теплолюбивых стран. А у нас как никак восемь месяцев зима, и снег настоящий. К тому же из-за недостатка кислорода территорию можно приравнять к высокогорью. А то придумали — тренироваться в Испании! Так бы, глядишь, и территория получила некоторое «опережающее развитие». А, может, наши раскрученные спортсмены как раз и боятся этого? Наверняка, в провинции есть более способные, только их почему-то не очень охотно ищут.
Ну, о культуре мы немножко уже говорили.
Кстати, о ней. Среди определённой части населения распространено мнение, и оно растиражировано в одном из культовых отечественных кинофильмов, что Третьяковку и другие культурные объекты столицы посещают только приезжие. В некоторой степени — да. Получается, мОсквичи, вдобавок ко всему, ещё и культурно деградируют.
Государственная Третьяковская галерея.
Позаботившись о всестороннем развитии своего ребёнка, будучи однажды в командировке в Москве, я «вызвал» его на выходные, чтобы сходить в Большой на оперу «Евгений Онегин». Заодно осмотрели и Третьяковку. Я до сих пор считаю, что денежные затраты того стоили. Рассказав об этом своим московским знакомым, я поверг их в некоторое смущение. Оказывается, проживая в столице более пятнадцати лет, они ни разу не были ни в Третьяковской галерее, ни в Большом театре — нет свободного времени. В будни долго едут на работу и с работы, времени остаётся только на сон. А в выходные отсыпаются и занимаются домашними делами. Сказали, что так живёт большинство мОсквичей. И для чего, вы мне объясните, нужна такая цивилизация?
В следующий мой приезд в Москву мои знакомые сообщили, что исправились, и перечень объектов культурного назначения, которые посетили.
Ради интереса я «погуглил» фамилию того высокопоставленного человека, которого упомянул в начале своего повествования. Оказалось, он далеко не «мАсквич».
Основная цель моего пребывания в Подмосковье — лечение в санатории. Приступая к столичным заметкам, интуитивно чувствовал, что в такой ситуации соседом по номеру у меня должен быть житель Москвы. Не угадал — житель Брянска. Но зато за столом оказались мАсквич и две представительницы ПодмАсковья. Не сказать, чтобы в один голос, но в целом они дали своим нынешним землякам не лестную характеристику и сошлись в том, что чем восточнее Урала, тем население добрее и уровень потребительского отношения к жизни снижается.
Есть ещё одно заблуждение относительно Москвы. Когда заходит речь об истории репрессий, с лёгкой руки завезённого литературного классика такие города, как Магадан, Норильск, Воркута и ряд других удалённых местностей принято считать полюсами лютости. Но это ведь были места отбытия наказания. Сюда люди приезжали по приговору, получив его во многих других районах страны, и, в первую очередь, в той же самой Москве. Работая с материалами осужденных в тот исторический период, я постоянно сталкиваюсь с примерами, когда в местах отбытия наказания приговоры пересматривались в сторону снижения сроков наказания.
Кроме того, стоит привести некоторые свидетельства опытных ЗК, и я об этом уже писал. Некто Кириллов Л.С. (известен в определённых кругах под кличкой «Печник»), прошедший много лагерей, почти всю Сибирь, рассказывал: «На Магадане можно было сидеть. Там хорошие лагеря», имея в виду и режим, и отношение охраны. Суровые климатические условия и удалённость способствовали тому, что проявлялся так называемый «стокгольмский» синдром, когда жертва (в нашем случае заключённый — так сейчас принято) и преступник (в нашем случае сотрудник охраны — так сейчас принято) психологически сближаются.
В одном из архивов наткнулся на материалы внутренней дальстроевской цензуры. Один из заключённых, работавших на вредном производстве, писал, что кормили их хорошо, даже крабами. А если не наелся — можно в столовой взять дополнительно хлеба и солёной селёдки из бочек, стоящих у выхода из столовой. Отсутствие колючей проволоки вокруг лагеря — а это было — он объяснил тем, что бежать с Колымы было некуда.
В окопах Отечественной или осаждённом Ленинграде давали крабов? Или хотя бы селёдку в таком количестве? Или там не вредно было? (Мифы, что в блокаду это ели партийные чиновники, я не рассматриваю. Все, кто на такое был способен, стремились в другом направлении — подальше от фронта, от передовой, от блокады).
Можно, конечно, выдвинуть версию, что заключённый дезинформировал близких, чтобы их успокоить. Но тогда письмо выгодно было направить по адресу. А оно изъято, поскольку текст указывал на характер производственной деятельности. В целом напрашиваются выводы: о здоровье заключённых заботились; им доверяли закрытую информацию.
Бывшая заключённая Малика А. вспоминала, что впервые в жизни белый хлеб попробовала, находясь в колымских лагерях.
Чтобы в срок завершить строительство Магаданского аэропорта, было организовано специальное питание ЗК, привлечённых к работам. Пирожками. Но известный историк, готовя материал к юбилею аэропорта и столкнувшись с этим фактом, его однако в своей статье опустил. Думаю, повлияла конъюнктура.
Если нормы довольствия контингента колымских лагерей перевести на нынешние цены, то они будут коррелировать с размерами сегодняшних минимальных пенсий.
Все эти факты тоже правда, подтверждаются документами и свидетельствами очевидцев. Её тоже надо «вскрывать», и о ней нужно говорить. Ради объективности.
Но что же всё-таки Москва?
Из наиновейшей истории мы знаем, что основная часть незаконно репрессированных была осуждена по 58-й статье уголовного кодекса (УК), являющегося, по определению, федеральным законом. Надпись на титульном листе текста указанного УК, изданного в Москве Государственным издательством юридической литературы в 1950 году с изменениями на 1-е июля того же года, гласит: «Принят 2-й сессией ВЦИК ХII созыва, введён в действие постановлением ВЦИК 22 ноября 1926 г. с 1 января 1927 г.» (ВЦИК — всероссийский центральный исполнительный комитет — высший законодательный, распорядительный и контролирующий орган государственной власти в Советской России с 1917 по 1937 год — П.Ц.). Даже смешно предположить, что указанная сессия проходила не в столице. Там же, в ней, принимались и последующие указы, в том числе и о выселении народов, «о трёх колосках» и т.д.
Здесь к месту вспомнить и о так называемой «московской бригаде» во главе с известным Сперанским, о которой в своё время писал Александр Михайлович Бирюков, приезжавшей на Колыму для ужесточения работы против «врагов народа», поскольку в центре методы местных чекистов казались недостаточными и гуманными.
Не стоит сбрасывать со счетов, наверное, и то, что первого колымского губернатора, Валентина Ивановича Цветкова, убили в Москве, в самом её центре. Да и другие заказные убийства известных людей совершены там же.
Отсюда вопрос — так, где же всё-таки полюс лютости? Думаю, и основной монумент в память о жертвах политических репрессий (к сожалению — законных!) должен стоять не в Магадане, Воркуте, Екатеринбурге и даже не на пересечении проспекта Сахарова и Садового кольца, а в центре Москвы. Там, где принимались решения. Если мы всерьёз за то, чтобы «помнить прошлое и не заблудиться в настоящем», а не в конъюнктурной плоскости. Потому как если начнётся возврат к тому, нежелательному прошлому, он начнётся отсюда, а не с Магадана или Воркуты.
Суждения мои, конечно риторические. Пусть в том месте, которое я указал, и не будет никакого монумента, и даже никакой памятной доски. Но о том, где в действительности родина репрессий, мы говорить должны.
А если, допустим, всё время говорить, что Москва «такая», думаю, и поток «понаехавших» сбить можно, и жильё там подешевеет.
В свете некоторых последних событий и, рассуждая о законах, применявшихся в осуждаемый период, не могу удержаться ещё от одного замечания.
Широко известные в узких кругах доктора исторических наук, всплывшие на волне поощряемого в своё время пересмотра нашего прошлого, отмечают, что эти законы якобы противоречили международному праву. Помилуйте, какому? Тому, которое продемонстрировал совсем недавно так называемый Международный олимпийский комитет? С практикой коллективной ответственности, отсутствием состязательности процесса разбирательства, с выводами на основании показаний одного доносчика, двойным наказанием за один проступок? Де жавю. Почему-то по этому поводу никто из вышеназванных докторов не высказался.
Кстати, о бренде. Как бы кто ни пытался сохранить бренд Колымы, как полюса лютости, а новые поколения тянутся к иному, к светлому. Приведу один впечатляющий пример.
Фонарь в посёлка Палатка, Магаданская область. Фото Ильи Ковякина.
Не так давно моя племянница из Магнитогорска побывала у нас в Магадане в гостях. Перед этим, как все современные «продвинутые» молодые люди, естественно, «погуглила». Для меня было удивительно, что она попросила свозить её на Палатку — там красиво на улице, особенно необычные фонари. Свозил. Сделали очень удачную фотосессию. Как говорится, респект Сан Санычу (Басанскому) при имеющихся, несомненно, и у него недостатках. А вот от посещения Маски Скорби она отказалась, причём предлагал не один раз. Я её понимаю — молодые люди хотят жить в стране, прошлым которой надо гордиться, а не такое, какое нам в последние десятилетия пытаются внушить.
История с моей племянницей получила неожиданное продолжение. В прошедшем октябре я был приглашён к ней на свадьбу и был очень обрадован, когда узнал, как молодые познакомились. Племянница в компании молодёжи рассказала о своей поездке в Магадан, показала фотографии, чем заслужила внимание своего будущего мужа, а позже завоевала и его сердце.
Можно сказать, что их познакомил Магадан. Поэтому на месте городских руководителей я бы даже письма приветственные с приглашениями таким молодым людям направлял и шумел по этому поводу в подручных СМИ. Чем не забота о бренде? Тем более мне показалось, что молодые подумывают и о переезде в Магадан. Причём «дальневосточный гектар» их отнюдь не привлёк, а даже немного посмешил.
И вообще. Может стоит задуматься и подать соответствующее предложение о проведении в Магадане какого-нибудь масштабного молодёжного форума, чтобы положительный бренд растёкся, как распространилась по миру информация о нормальной России после Сочинского фестиваля? Или заявку на проведение в городе Магадане зимней Олимниады — ну так, «чисто поржать».
Москва. Развалины.
С другой стороны, в столице и её окружении не всё гладко, красиво и уютно. Есть и такие вещи, которые жители центральных районов страны привыкли сопоставлять с Магаданом. Допустим, те же развалины. В некоторых населённых пунктах в часе езды от столицы нет обычных для нашего современного века банкоматов. В магазинах невозможно купить многие бытовые мелочи (моему товарищу пришлось за шнурками ехать на ближайшую станцию, и они ему обошлись на порядок дороже).
На примыкающей к той же станции площади бросается в глаза наличие заметного, по сравнению с тем же Магаданом, количества умственно и физически неполноценных подростков. Как объяснили местные, это дети детей perestroikи — наркоманов и алкоголиков (понятие сто первого километра в своё время возникло не на пустом месте и продолжает использоваться).
Города, находящиеся в часе езды от столицы, их ещё принято называть спутниками, куда многие, в том числе с «северов», мечтают перебраться на пенсии, днём в лучшем случае напоминают клуб «Кому за шестьдесят», в худшем — хоспис. Мои коллеги — пенсионеры из местных — по этому поводу шутят, что живут «на БАМе»: в треугольнике с вершинами «больница», «аптека», «магазин». Несмотря на большое количество жителей пожилого возраста, вопрос с надлежащим и оперативным уходом за тротуарами в гололедицу, в этих городах решается значительно хуже, чем в столице. А в кое-каких местах вообще не решается. В целом ауру в этих населённых пунктах я бы отнёс скорее к отрицательной.
Так что всё относительно и сводится к тому, что надуманный ввезённым классиком так называемый «полюс лютости» находится не в том месте, где нам его указывают. А то, что его указывают не там, ещё раз доказывает политическую подоплёку в вопросе навязывания нам пересмотра нашей истории. И в этих же целях продвигается идея так называемого «треугольника скорби» (Магадан-Воркута-Екатеринбург) с одноимёнными монументами в вершинах, куда входит значительная часть территории России — для очередного внушения того, что ничего, кроме репрессий и тоталитаризма в нашей истории не было, а территория нашей страны ни для чего больше, чем рынок дешёвого сырья и потребления низкокачественных продуктов и товаров, не пригодна.
Я не склонен считать себя правым во всём, что написано. У кого-то, возможно, иное мнение, в корне противоположное. Но не надо искать истину по краям — она всегда где-то посередине. Однако, отнюдь, не в страшилках, какие рассказывают о Колыме и Магадане, и не в красочной рекламе о том населённом пункте, впечатлений о котором я коснулся в своих заметках.
Автор: член Союза писателей России Пётр Иванович Цыбулькин.