В течение мая берег Амахтонского залива полностью очистился от льдин, наплесканных из моря зимними штормами. Лед исчез, а пропитанный солью плавник остался. Бревна, ветки, щепки и тому подобный мусор являл собой идеальное топливо для костра и мангала, что на фоне замечательного мелкогалечного пляжа сделало побережье идеальным местом для шашлыкинга и медитации за созерцанием бесконечного Охотского моря.
Солнце, изредка прорывавшееся из тумана, как могло прогревало воду. И постепенно местное мелководье стало заполняться живностью. Пришла нереститься селедка. Из морских глубин к берегу стала подходить камбала, жадно поедающая селедку и ее икру.
Доступность и красота, простота рыбалки и безысканность снастей превратили пляжи залива в идеальное место для семейного отдыха. Мы дрыхли до обеда, неспеша завтракали, собирали сумку со снедью и через час с небольшим уже вдыхали морской бриз, смешанный с дымком от разгорающегося костерка.
Пока дети искали в гальке отшлифованные бутылочные стекла-изумруды, а мама накрывала на стол, папик монтировал ей и себе ходовые донки: тиролька и два крючка сверху. Заброс метров 50 от берега, короткая проводка, пауза, удар. Камбала, особенно крупная, оказывала весьма достойное сопротивление, используя все возможности своего плоского широкого тела.
К качеству приманки особых требований не предъявляла, но с большим пиететом относилась в нарезке из селедки или трубача, чем к говяжьему сердцу, салу или щупальцам кальмара. Подсекать надо было сразу, иначе потом возникали проблемы с извлечением крючка из жадной камбалиной пасти.
Непременным атрибутом рыбалки с берега был шум прибоя. Днем ветер нагонял приличное волнение, и «морское дыхание» громко шубуршало носимой туда-сюда галькой, периодично вбухивая в берег закрученную волну. К вечеру море успокаивалось, но прибой все равно поругивался камушками, напоминая, что мы таки не на песчаных пляжах французской Ривьеры.
В перерывах между ловлей возле мангала устраивался праздник живота. Раззадоренный активным клевом и морским бризом аппетит успокаивался шкворчащими кусочками жаренного мяса и запеченными в фольге палтусом и картошечкой.
От уреза воды до настоящего, незатопляемого приливом, берега было метров сто. Здесь было потише, и слух мог уловить гоготание, доносившееся с пасмурного неба. Высоко над нами пролетали неровные клинья гусей. Чуть дальше, в арманской тундре среди болот и небольших речек, их дожидалась многочисленная рать магаданских охотников.
Чем ближе лето, тем ленивее солнце клонилось до горизонта. Близятся белые ночи. А признаков тепла не видать. Желтая прошлогодняя трава, голые кусты, снежники на серо-коричневых сопках. Лишь стланик, вскинувший к небу свои пышные ветви, радует глаз зеленью.
Северный морской климат. Все ровно, без резких колебаний. Месяц -2 +2, месяц +2+4. И новая напасть. Туман. Зимой доставал ветер, сейчас он. Чуть отъехал от города в горы – солнышко, благодать. Но спустился с перевала к морю – серая наволочка на небе. Правда, магаданцы пообещали, что совсем скоро ветер и туман будут восприниматься мелкой шалостью колымской природы. Проснутся Они.
Перед отъездом собираем улов. А он разнообразен не только по размеру, но и по видам. Попались два морских окушка-терпуга. Видимо, проскакивала стайка. Рыбка не такая яркая, как ее пресноводный брат, но зато совсем не колючая и без чешуи. Обычно терпуга ловят на нереиса в местах с крупными камнями, так что мой улов на пляже можно считать удачей.
Камбалу мне доводилось ловить и раньше. Как-то на Камчатке при ловле в лимане горбуши-серебрянки на блесну село это чудо с отростками-глазами на спине. А после того, как она была испробована в вяленом виде, возникла даже некая привязанность. Жирная, вкусная, но, зараза, вонючая.
На колымских берегах камбала попадается трех видов. Самой первой к берегу подходит каменушка. Это чудо из чудес. Ладно, плоское тело, непривычное для рыбака с большой земли, и глаза на затылке. Так еще и обсыпана вся жесткими коростами. Пока почистишь, кожу на пальцах в хлам сдирает. Сверху коросточки черные, снизу, как и положено, белые. Мелкую каменушку можно и с этими наростами есть, а вот крупную приходится чистить от кожи. Иначе жевать невозможно – словно песок в зубах.
Чуть попозже подваливает песчанка. Средний ее размер меньше, чем амбальный за килограмм у каменушки, зато мороки в приготовлении много меньше. Цвет рыбы (спины) ближе к хаки, а рот расположен с другого края, чем у сестренки. Частенько песчанку путают с мелким палтусенком. Я пока среди подобных путальщиков.
А еще повезло поймать золотую камбалу. Самую жирную, самую вкусную. Сахалинка имеет ярко-желтое брюхо и размером самая мелкая из сестер.
Грозным оружием самозащиты является шип у анального отверстия камбалы. Он единственная часть тела рыбы, которая загнута против движения. Не очень представляю, какие монстры питаются камбалой, но им точно тяжело с этим шипом заглатывать рыбу. Во всяком случае, ладонь этот шип при небрежном обращении с камбалой прокалывает ловко.
Дорога домой обычно сочеталась с закатом солнца. Закаты здесь, на Севере, необычайно красочны и неповторимы. Природа скудную, отнюдь не пышную весеннюю растительность вполне компенсирует яркими небесными красками. Прям хоть коллекцию закатов собирай.
Такими были маленькие радости уходящего магаданского мая. По морю еще носятся льдины, но в воздухе уже разлито ожидание лета. Еще чуть-чуть – и можно открывать навигацию. А рыбалка в море с лодки – это еще то приключения! Так что, продолжение следует…
Автор статьи: Светлана Лаврова.
Оригинал статьи — здесь.