Мифтахутдинов А.В.
ДВИЖЕНИЕ В ПРОСТРАНСТВЕ ДУХОВНОСТИ.
Даты рождения и смерти помечают лишь во времени и в плоти человеческое бытие. Поиск родственных откликов, – движение в пространстве духовного созидания продолжается, возможно, в новом, более углублённом, отсвеченном временем бытия, качестве. Если судьба человека это движение его нравственного стержня сквозь жизненные тернии к познанию, духовному совершенствованию и вере, то становится особенно важным, с каким уроном для других реализовано человеком отпущенное природой ему время. Пожалуй в этом уроном осмыслении судьба Альберта Мифтахутдинова по-настоящему достойна. Жарким требованием не делать зла, не разрушать дарованное природой, целить саму природу возвышать человеческий дух как бы намагничено всё творчество писателя-северянина.
О, как нелегко устоять яблоку жизни от червоточин обыденки!
Он родился 11 мая 1937 года в разгар сталинских репрессий в городе Уфе, в семье военного моряка.
Он бы первенец в семье и на его долю выпали все невзгоды молодой офицерской семьи, связанные, в частности, с переездами, неустроенностью быта морских гарнизонов, военных баз.
Отец писателя, Валей Мифтахутдинов, по национальности татарин, служил механиком, инженер-механиком на различных надводных и подводных кораблях, в основном на Северном флоте. Человек спокойный, рассудительный, глубоко порядочный и честный, он воспитывал в детях уважение к старшим, совестливость и, как теперь это не тривиально звучит, любовь к отечеству.
Мать писателя, женщина мягкая, тихая, родом с Украины, всю жизнь посвятила мужу и детям.
Северные суровые острова, где располагались военные базы, интернаты Полярного и Североморска – география школьного детства будущего писателя. Суровое Северное море, птичьи базары, походы в тундру – это с детства, со школьной скамьи. Отсюда и любовь к Северу, не как к чему-то экзотическому, необычному, а как к необходимому, раз и навсегда дарованному жизнью.
Альберт учился хорошо, особенно любил географию и историю, был довольно послушным мальчиком. В десятом классе, который он окончил в 1954 году в Североморске, определилось желание стать журналистом.
Время учёбы Альберта Мифтахутдинова в Киевском университете на факультете журналистики необычно насыщенное и интересное. Он увлекается боксом, изучает украинский и польский языки, пишет стихи. В университете проходят литературные вечера, диспуты, встречи с известными писателями – Назымом Хикметом, Константином Симоновым. Студент Мифтахутдинов умудряется прорваться на эти вечера, даже взять интервью у писателей и опубликовать их в университетской газете.
Каникулы Альберт проводит у отца, на Севере. Его притягивал к себе, не отпускал этот суровый мир.
Перед Альбертом Мифтахутдиновым не стояла проблема выбора места работы после окончания университета. Он готовился к новой встрече с Севером. Почему Чукотка? Случайно ли? На Чукотке работало несколько выпускников Киевского университета, разумеется, они поддерживали связь с alma mater, и Мифтахутдинов был среди тех, кто охотно общался с северянами.
В сентябре 1959 года Альберт Мифтахутдинов прибывает на Чукотку и устраивается работать собственным корреспондентом газеты Совнтская Чукотка». Так началась непростая чукотская одиссея писателя.
Чукотка начала шестидесятых годов, времён «хрущёвской оттепели» необычна. Стремительно развивалась золотодобывающая промышленность – открывались новые месторождения золота, строились прииски. На приисках, рудниках и шахтах основной контингент рабочих – бывшие заключённые. Сталинские лагеря в Иультине, Эгвекиноте, Певеке ликвидированы, но многим сидевшим в них, пока не разрешён выезд на материк. Какие колоритные фигуры, какие выпуклые характеры для будущего писателя!
Быт на Чукотке того времени был суровым, отношения между людьми чрезвычайно открытыми. Дух романтического самоутверждения, преодоления трудностей владел интеллигенцией – в каждой квартире журналиста, литератора, учителя висел портрет Хэмингуэя и об этом уже много написано; накопительство, вещизм, а тем более излишний комфорт презирались. Жили в промороженных бараках с печным отоплением, спали в кукулях, в одежде под пуховыми одеялами. К утру, когда остывала печь, порой примерзали волосы к подушке, а вымытый вечером пол превращался в каток, на стенах поблёскивала изморозь.
Прошла денежная реформа 1961 года, продукты казались необычно дешёвыми. Литровая банка красной икры стоила три рубля, килограмм оленины – рубль-полтора, килограмм рыбы – тридцать копеек. В дефиците были куриное яйцо, пиво, коровье молоко. Клубничными, малиновыми компотами разбавлялся спирт, который в избытке завозился на Север. Чарка разведённого спирта, строганина из оленины или чира – вот непременный атрибут молодёжных застолий того времени. Однако спиртное продавалось раз в неделю и не более бутылки на человека, потому-то на Севере царствовал дух трезвости.
В одной из служебных анкет, уже будучи членом Союза писателей, Альберт Мифтахутдинов на вопрос о времени начала литературной работы написал 1959 год – год приезда на Чукотку, год начала работы журналистом в газете. Наряду с очерками, статьями, появившимися в газете в то время, Альберт начал писать рассказы, которые пока не публиковал и никому не показывал. В 1961 году в Магадане выходит небольшой книжицей (всего 19 страниц) очерк «Подземные звёзды», а в следующем году, столь же тощей брошюркой, тиражом в тысячу экземпляров, «Иультин комсомольский» – очерки о молодёжи горно-обогатительного комбината. В последствии писатель не любил много распространяться об этих очерковых книжицах – «это проба пера», с улыбкой снисхождения к самому себе, говорил он. Что ж…
Начало шестидесятых – это рождение в Мифтахутдинове ещё одной страсти, страсти на всю жизнь – путешествия. Не стремление ли расширить познания о мире, испытать себя, побыть в шкуре своих героев, толкало Альберта Мифтахутдинова к путешествиям по Чукотке? Позже он писал: «я пишу только о том, что вижу. И стараюсь это делать так, чтобы и другие увидели, как я». Некоторые в этом высказывании могут увидеть некую обедняющую писателя привязанность, пристрастность к факту. Но время-то было «барабанное», когда правда жизни ставилась превыше всего, хотя правды требовали дозированной, в рамках требований партаппарата. И всё-таки писатель не лгал ни себе, ни, тем более, своим читателям. Говоря «я пишу только о том, что вижу», Альберт Мифтахутдинов подчёркивал характерную грань своего писательского направления, более близкую к факту жизни, нежели к сочинительству, фантазии, писательскому воображению. …
«Советская Чукотка» начала шестидесятых – это один из смелых, самобытных в творческом плане редакционных коллективов. Газету возглавлял поэт Борис Рубин и всячески поддерживал в молодых журналистах тягу к литературному творчеству. Газета пестрела необычными, ёмкими названиями остро-социальных статей и именами молодых, открываемых газетой, литераторов.
Этот период в жизни Альберта Мифтахутдинова необычно плодотворен. Он много ездит по Чукотке, его статьи и очерки публикуются в различных журналах, альманахах, коллективных сборниках; он принимает участие в составлении модных в ту пору «Дня мира», «Дня России», «Дня Чукотки – своеобразных, журналистско-литературных отчётов о жизни общества. В это же время создаётся Чукотское окружное литературное объединение и Мфтахутдинов становится его председателем. Литературные вечера и диспуты, семинары, творческие обсуждения рукописей начинающих – это было шумное, активное, весёлое время.
В 1963 году журнал «Смена» публикует первый рассказ Альберта Мифтахутдинова – это важное событие в жизни писателя. В рассказе «Я привезу тебе кактус» не редки литературные «дерзости», типа: «водоросли чёрные, как прошлое уголовника», «чумазый как сто чертей на грязевом курорте», «был юн как сто юнг» – некий отголосок любви к орнаментальной прозе 20-х годов (Бабель, Малышкин), что в последующих рассказах Мифтахутдинова исчезает – проза его станет пластичнее, вывереннее, тоньше.
Его небольшой деревянный домик в Анадыре по улице Мира (он и теперь, слегка перестроенный, сохранился) и двери, что называется, не закрывались: коллеги по работе, друзья-литераторы, геологи, спутники по путешествиям, знакомые по командировкам заглядывали на огонёк. Собирались компаниями на чай или кофе, потом шумной ватагой шли к кому-нибудь, несмотря на поздний час, на пельмени. Хождение по гостям не было возведено в некий редкостный ритуал. Это было необходимой частью жизни в замкнутом северном пространстве.
Быстро прошло время относительной свободы, партийная номенклатура, словно спохватившись, усердно, стремительно стала закручивать идеологические «гайки». Цензура расправляла чёрные крылья запретительства, партийные идеологи направляли литературу на путь истины, на путь служения партии – «уму, чести и совести нашей эпохи». Малейшее отклонение от идеологических догм в статье, рассазе, стихотворении могло стать причиной серьёзнейшей проработки в идеологическом отделе райкома, окружкома. Неугодные, строптивые журналисты увольнялись из газет, писателей «очернителей счастливой, цветущей коммунистической действительности» изгоняли из страны, упрятывали в психушки.
Наступили и для Альберта Валеевича нелёгкие времена. В 1965 году он вынужден был уйти из газеты – надоели идеологические проработки. Тогда же произошёл болезненный разрыв с женой Маей. В 1966 году Альберт на всё лето уходит геологом в поле. Лето, проведённое в геологической партии, легло в основу первой повести «Очень маленький земной шар».
Эта романтическая повесть с подлинными героями, подлинными событиями пользовалась небывалой популярностью у геологов и снискала искреннюю многолетнюю любовь к автору геологической братии всего Северо-Востока.
В конце 1966 года А. Мифтахутдинов уезжает в Магадан и устраивается старшим редактором Магаданской студии телевидения – началась новая интенсивная полоса в жизни писателя. Мифтахутдинов увлекается работой в документальном кино. Вместе с оператором Александром Личко создаются фильмы о Чукотке: «Амгуэма», «Берег молчания», «Перевал» и другие. Автор-сценарист Мифтахутдинов пытается показать настоящую, без прикрас, суровую жизнь чукчей. Кадры фильмов запечатлели нелёгкий труд женщин в яранге, пастухов в стаде, удивительные красоты Севера. Телефильм «Перевал» получил первую премию на Всесоюзном конкурсе и затем демонстрировался в Монреале.
Нет, и в это, бурное, отданное кино время, литература Мифтахутдиновым не забывалась. В Магаданском издательстве готовилась к выходу первая книга, в книжных магазинах она появилась в середине 1967 года. Небольшой сборничек рассказов «Расскажи про Одиссея» был любовно оформлен талантливым художником В. Кошелевым. первая книга автора! Первое литературное дитя!
Рассказы сборника подкупали своей оригинальностью, непохожестью на то, что публиковалось до этого, стремительностью, лёгкостью и мягкостью стиля. Герои были знакомы – это геологи, каюры, охотники, просто работяги. Страницы прозы сборника «Расскажи про Одиссея» дышали бескорыстной влюблённостью в Север, преданностью ему, романтикой буден. (О, как, в последствии, заездили эту «романтику»!).
О сборнике «Расскажи про Одиссея» много писала критика. Рецензии появились не только в областных газетах, но и в столичных журналах. Оценки были положительные, а подчас и восторженные.
Личная жизнь А. Мифтахутдинова в эти годы была сумбурной, не улаженной в бытовом плане. Живя в Магадане он не имел квартиры, и потому скитался по общежитиям и «хатам» знакомых. И со службой – служить приходилось во имя куска хлеба – тоже не всё обстояло благополучно. Он работал корреспондентом радио и лаборантом водоочистительной станции, методистом управления культуры и собкором газеты «Магаданская правда» по Чукотскому и Провиденскому районам.
В 1970 году Альберта Валеевича Мифтахутдинова принимают в члены Союза писателей СССР. Чуть позже он обзаводится новой семьёй, а в 1973 году его избирают ответственным секретарём Магаданской писательской организации. Он получает квартиру, жизнь и быт обустраиваются, наступает время интенсивной литературной работы.
Одна за другой выходят книги А. Мифтахутдинова в Магадане, Москве, Владивостоке. Сборник повестей и рассказов «Очень маленький земной шар» переводится на эстонский и польский языки. Книга «Аттаукай – похититель женщин» издаётся в Варшаве (Польша) и Пловдиве (Болгария). Ряд произведений переводятся на испанский, английский и французский языки. Писатель интенсивно участвует в общественной и литературной жизни. Поездки с творческими бригадами по Чукотке и Колыме, литературные вечера, отчёты перед читателями, участие в работе семинаров и пленумов, поездки на писательские съезды. Позже он устанет от сидения в президиумах бесконечных идеологических совещаний и с сарказмом скажет: «Противно смотреть на писателя, сидящего за красным президиумским столом, лишь за пишущей машинкой он творец – человек с большой буквы».
Он чурался и избегал казенных заседаний и совещаний, но не чурался встреч с друзьями. Его тянуло к людям. В компаниях он загорался, его коренастая, плотная фигура становилась подвижной, крупные карие глаза излучали тепло и доверчивость. Потирая возбуждённо руки, восклицал: «Бемсик! Окэйчик! Фикс! Обалдеть!»
Повесть «Воспоминание о Крабовой реке», написанная в эти годы, на мой взгляд, ключевая в его творчестве. Писатель вновь вернулся к сюжету на геологической основе. Тридцатипятилетний геолог Медучин, тяжело больной, в палатке занесённой снегом, доживает последние дни. Критика довольно основательно «разобрала по косточкам» эту повесть Мифтахутдинова. Большинству повесть виделась как некое продолжение показа писателем суперменистости героев Севера. Герою повести тридцать пять. Сколько же самому автору? Ему тридцать семь, он на два года старше героя, по сути – они ровесники. В этой повести Мифтахутдинов попытался разрешить одну из сложнейших, философских формул бытия, над которой на протяжении веков бьётся вся мировая литература, да, пожалуй, и всё искусство: человек-жизнь-смерть. Кто мы на этой земле, что есть наша жизнь и что есть неизбежная для всех смерть. Формулу эту решить нельзя, как нельзя достичь конца космической бесконечности. Но уже сама попытка поставить цель, разобраться в ней, осмыслить её – это признак художественной зрелости.
Позже Мифтахутдиновым будут написаны другие повести – «Наблюдатель», «Совершенно секретное дело о ките» и даже вновь с использованием геологического сюжета «Перегон лошадей в устье реки Убиенки». Будут новые сплавы по рекам и экспедиции по Чукотке, которые лягут в основу писательских литературных отчётов «Озеро нетающего льда» и другие, но только в повести «Воспоминание о Крабовой реке», да, пожалуй, в рассказе «Инфаркт» писатель попытается разрешить не только для читателя, но и для себя, что есть человек, что есть жизнь и что есть смерть.
В 1986 году в Магадане выходит самый объёмный том произведений Альберта Мифтахутдинова «Закон полярных путешествий». В это время правительственными и партийными структурами велась ожесточённая война с пьянством. Как всегда, компания захватила и литературу. Редакторы с ожесточением вырубали из рассказов и повестей сцены выпивок, всё, что связано с вином и рюмкой – было высочайшее указание не распалять в произведениях аппетит родного народа. Герои рассказов Мифтахутдинова любят вино и женщин, и ох как тяжело было автору защищать их от издевательского цензорского топора.
…В холодный, бесснежный ноябрь 1991 года сердце Альберта Мифтахутдинова остановилось. Он находился в Москве и умер во сне. Его тело кремировали 10 ноября, а урну с прахом захоронили в Магадане, на Марчеканском кладбище. Траурная музыка, холодная позёмка, серые, едва припорошенные снегом сопки, венки, автобусы, друзья, почитатели таланта писателя, слова прощания, слёзы близких и родных, холм могилы, временный памятник с портретом писателя – он никогда уже не расстанется с Севером.
В своём отечестве пророков нет. И только после смерти мы начинаем ценить тех, с кем жили бок о бок долгие годы.
Его уход уже не может завершиться радостным возвращением. Мифтахутдинов остался в книгах. Поиск родственных откликов в душах – движение в пространстве духовного созидания – продолжается.
Воспоминания Е. Рожкова опубликованы в газете «Колымский тракт» (№ 51 от 22.12.2004 и № 52 от 29.12.2004) и журнале «Колымские просторы» (№ 5-6 за 2007 год) под названием «Мифтахутдинов. Послесловие». Однако сравнивая опубликованные тексты с оригиналом можно отметить серьёзную редакторскую правку, выполненную Бахваловым. Изменено и название статьи. Я предлагаю вниманию читателей текст оригинала – без редакторского вмешательства. (Сергей Сущанский)