Нас, старших, выпускали иногда погулять в парк. Он был совсем рядом. Однажды туда прибежала девочка и закричала: «Наташка, иди, тебя зачем-то Фрида вызывает». Фрида Исааковна — это наша директриса.
Я подумала, что, вроде бы, сегодня ничего не натворила, вела себя нормально. А потом она подбежала ко мне и шепнула: «К тебе кто-то приехал».
Ко мне?! Я предполагала, что где-то кто-то, может, у меня и был. Но я давно уже ни на что не надеялась.
Мы подошли к детскому дому. Вдоль нашего забора росла земляная груша. Эх! Если бы мы знали, что ее корни съедобны, она бы у нас уже не росла!
Я зашла в заросли и стала разглядывать сидящую на лавочке. Это была бабушка в белом платочке. Возле нее стояла большая корзина. Я приблизилась, положила руки ей на плечи и сказала: «Здравствуйте!».
Бабушка подскочила, как молодая. Обняла меня: «Наташенька, кудрявая ты моя!». И гладила мою лысую голову. Это была моя няня, которую я уже и не помнила. Но без которой в детстве не могла прожить и дня. Когда она уезжала в деревню навестить больного брата, я по два дня не ела и только орала: «Отдайте мою рыжую няню!».
А теперь передо мной был совершенно незнакомый человек. Я ее забыла. Фрида отдала нам свой кабинет. Поставила туда кровать. Я не хотела ночевать в кабинете, хотела со своими девочками. Но пришлось. Фрида меня заставила. И я подумала: «Ну, держитесь!».
О-о! Как же я издевалась над своей, когда-то дорогой няней! Обманывала, никуда не хотела с ней идти, а когда с ней гуляли наши девочки, я страшно злилась. Меня тогда трудно было понять. Я и сама себя не понимала. Если няня просила меня сходить с ней на рынок, я говорила, что не знаю, где это. Хотя рынок мы, детдомовцы, знали прекрасно.
Я грубила, отталкивала ее от себя, когда она пыталась меня приласкать. Просила денег на кино, говорила: иду на 18-00, а сама шла на 20-00. Города она не знала, где меня искать — тоже. А я заставляла ее нервничать. Вот такая я была дикарка.
Сейчас такое поведение объясняю возрастом. Тогда я держала в себе горькую обиду на то, что меня тогда все бросили. А ведь она искала меня все эти годы! Ей везде отказывали. Ходила на прием к Пегову (председатель ВЦСПС), но он сказал ей: «Не старайтесь, Наташу вам не отдадут».
Отчаявшись, она устроилась нянечкой в больницу. Помог случай. Одной пациентке стало плохо, и няня решила с ней посидеть, они разговорились. Оказалось, что эта женщина занималась распределением по детским домам. Она сказала, что попросит мужа выписать всех Наташ по списку. Тогда это имя было редким.
В нашем детском доме я была одна с таким именем. На следующий день муж принес список, где были указаны фамилии. И когда няня увидела фамилию «Хаютина», она сказала, что эта фамилия первого мужа моей приемной матери, и что я и есть та самая Наташа.
Но случилась беда. Мужа этой женщины арестовали, а няню на следующий день уволили. Видно, кто-то все-таки подслушивал все разговоры и донес. Ведь я, как дочь врага народа, находилась под всевидящим оком НКВД. За мной, оказывается, постоянно следили.
Вот так няня меня нашла. Потом она уехала. Прислала мне письмо, в котором рассказала, что хотела забрать меня из детского дома, воспитывать в своей семье. Но увидев меня и пообщавшись, решила отказаться от своей затеи. И что если бы даже это произошло, то я бы ее раньше времени свела в могилу.
Няня нашла и моих родных, то есть родню приемной матери. Потом отыскалась и сестра моего отца. С ними я увиделась впервые только тогда, когда мне исполнилось 18 лет — тогда мне было разрешено приехать в Москву.