В середине шестидесятых годов, после ликвидации лагерей, по всей Колыме, в том числе и на стекольном заводе, идет обновление состава коллективов, своеобразная смена поколений. Среди тех, кто занимает места освободившихся и немедленно покинувших свое поневоле родное предприятие, появляются новые для наших мест люди — романтики. Исключительно жажда нового повлекла сюда Бориса Николаевича Крохипа.
— Только неизвестное. Деньги — нисколько,— утверждает он.
Ему веришь. Хотя на человека, пустившегося в путь с Тамбовщины с женой, ребенком и матерью «за туманом», он мало походит. Обстоятельный, вдумчивый, знающий себе цену человек Борис Николаевич.
Профессию его для стекольного можно бы посчитать и второстепенной— столяр-модельщик. Но в пятьдесят шестом, когда он пришел устраиваться па завод, ДОЦ уже переставал быть штрафным цехом. Правда, помещался он в старом, мохоплитном строении, но Серго Трифонович все чаще обход завода начинал оттуда. Работали здесь бесконвойные поляки, латыши, эстонцы и представители других краев страны. Те, кто освобождался без права выезда с Колымы.
Продукция — стулья, табуретки, шифоньеры. Нередко поступали спецзаказы для особо важных новостроек Магадана. Так, для здания объединения «Северовостокзолото» (и сегодня впечатляющего) изготовлены дверные и оконные блоки.
Автобазы продолжали нуждаться в кузовах на «студебеккеры». Старателям требовались лотки для промывки песков. А там и золото нужно было транспортировать в особых, глухих ящичках — значит, еще одно изделие осваивай.
Кстати, эти небольшие увесистые ящички — довольно мудреная вещь, со своим секретом. Делал их кудесник столярного искусства Николай Иванович Судас. Он всего лишь на год позже Крохина пришел на завод и за минувшие тридцать пять лет работы здесь стал авторитетным и уважаемым мастером и человеком.
Мы говорим: костяк коллектива! Без опоры на этот хребет, его волю и решимость ничего не сделать. Но все обречено, если костяк бездушен, мертв. Одухотворяют коллектив люди, соединенные идеей делать свою работу, как можно лучше, стремлением держать на уровне марку «СД». Именно таким человеком является, по общему признанию, Владимир Иванович Петриев. Восемнадцатилетним юношей приехал он сюда в 1960 году, демобилизовавшись из армии, и все эти тридцать два года проработал механиком. Его юность, ставшая для нас теперь историей завода, ему видится сквозь легкую дымку романтики былого.
— Работать — работали, гулять — гуляли! — вспоминает Владимир Иванович
— Был у нас бригадиром станочников Мацюк Григорий. Любой станок мог настроить и людей умел организовать.
И невдомек Владимиру Ивановичу, что именно такие слова говорят теперь в цехе и о нем.
— Тогда мы больше авралами брали,— продолжает он.— Хотя лесом своим пользовались. До 15-го числа, как правило, ничего не делали, а потом, чтобы дать план, по восемнадцать часов из цеха не выходили. Случай такой произошел в шестидесятом или шестьдесят первом: совсем материал кончился. Так мы забор вокруг завода разобрали и, что годилось, в дело пустили. План сделали, а потом новый забор поставили.
— Люди, люди другие были,— убежденно говорит Владимир Иванович, подтачивая и прощупывая какую-то деталь. Его беспокойные чуткие руки все время сами собой ищут работу.
Но я уже побывал в цехах завода и твердо убедился для себя, что люди те же, из одного корня — стекольного!
В начале семидесятых самым важным звеном в заботах завода стала реконструкция деревообделочного цеха. Мохоплитные стены в конец обветшали и вокруг них стали возводить новые. На первом этапе строительства одно другому не мешало, но когда дошло дело до перекрытий, оборудование пришлось демонтировать. Часть его законсервировали, а по одному станку из тех, что требовались по технологии для изготовления мебели, смонтировали в помещении бывшей котельной ДОЦа. Площадь там не более 35 квадратных метров, но обходились, план давали.
Время работы в старой котельной хорошо помнит Анатолий Иванович Болдырев.
— Когда здание аэропорта на 56-м построили,— рассказывает он,— оказалось, что в Магадане никто не принимает заказ на оконные блоки. Между стеклами в них должен быть вакуум, работа требуется ювелирная. Так мы эти блоки в котельной делали.
К тому времени Анатолий Иванович считался умелым столяром: проработал здесь с 1958-го семь лет. Судьба его — судьба послевоенных подростков. В те годы Колыма звучала как край суровый, но денежный, правительством ради золота опекаемый. Куда же еще было податься семнадцатилетнему выпускнику специального ремесленного училища Владикавказа?! Позвали вербовщики, он и рванул, не раздумывая.
— Весь смысл моей поездки состоял в том,— делится Анатолий Иванович,— что никто мне не поможет. Сам должен одеться, обуться и пропитаться. И все, что мне говорили делать, делал старательно, чтобы и назавтра дали наряд. Что еще детдомовцу надо?!
Сам он и теперь сухонький, сама скромность и готовность выполнять любое поручение.
— Делов переделали много,— продолжает он беседу,— не заметили, как и молодость прошла.
— А что запомнилось, особенного, что сделали? — спрашиваю я.
— Да вот деревья у старого садика садили. Был я тогда еще комсомольцем.
Наш цех всегда над садиком шефствовал — площадки оборудовали, заборчик из штакетника ставили, мебель ремонтировали. Все бесплатно, конечно. Надо садику — будет сделано!
Он приостановился и вдруг с какой-то откровенностью говорит:
— Знаете ли, я на побегушках все больше. Там, где начальству случалось что-то надо и надо было хорошо. Шайдурову (известный барскими замашками первый секретарь обкома КПСС) дачу отделывал, в Магадане и райцентре, почитай, во всех кабинетах стенки по спецзаказам делал, в магаданском кинотеатре «Горняк» звукоизоляция наша…
Да, помимо плана, сколько стекольненцами переделано так называемых спецзаказов для разных чинуш области и района. И какие спецзаказы! Они и сейчас прямо как творения крепостных, что ли, смотрятся.
Нам, очевидно, не избежать общей участи документальных повествований—вести речь прежде всего о руководителях и в лучшем случае о передовиках основных производств. На этих дрожжах была, да и остается замешанной опара нашей жизни. Но руководители и передовики — считанные люди, а дело держится сотнями рабочих. Одна из этих сотен — Раиса Ивановна Степанова.
В ДОЦе она с 57-го. Сперва на пилораме подрамщиком, затем тридцать два года станочницей.
— Мебель, когда я пришла, еще не делали,— вспоминает она.— В основном кузова на «форды», «студебекеры». Начальником цеха состоял Николай Давидович Шамширт, директором — Мигинейшвили. ДОЦ тогда больше представлял из себя строительный цех. И новый стекольный цех сооружал, и столярку на дома давал. Здесь же действовал кирпичный.
— Деревообделочный цех — всему заводу начало,— убеждена Раиса Ивановна
— А ему исток — пилорама и шипорез. Американский, кстати.
— Станочница — это трудно? — спрашиваю у Раисы Ивановны.
Вопрос больше для проформы, по ее рукам — большим, натруженным — и так видно, что занятие не для барышень.
— Интересная и тяжелая,— отвечает она.— И на фрезерных, и на сверлильных работала.
Вообще-то Николай Давидович женщин в цех категорически пе брал. Очень уж не для слабого пола работа. Брусья на кузова шли 200 на 100 мм. Ее принял в порядке исключения: муж здесь кадровым рабочим считался. Всего три женщины в коллективе значилось— Зелез Надежда Михайловна, Шутак Анастасия Григорьевна и Молева Валентина Николаевна.
— Жили дружно,— вспоминает Раиса Ивановна.— Каждому день рождения справляли.
ДОЦ, по ее мнению, не то, что сейчас стал. В пасынках тогда состоял. Как прорыв в стекольном — весь ДОЦ туда, на выбраковку продукции. Зарплата — то же прежде всего стекольному.
На фрезерных станках точили лотки для промывки золотоносных песков. Брали доску «двадцатку» и выбирали в ней выемку, чтобы получилось корытце с ручками.
Рабочие из числа заключенных были в основном бывшие военнопленные, офицерский состав. В цехе ни мата, ни раздраженного слова не услышишь, двери квартир не запирались.
В 1961 году и на семнадцать лет директорский пост занял Борис Александрович Новиков. Деловой оказался руководитель, по отзывам тех, кому с ним довелось работать. При нем будет построено новое отделение для приготовления шихты, пустят четвертую машино-линию, с тем чтобы довести производство бутылок до 26 млн. штук в год. Но это — впереди, а сейчас мы имеем возможность подробнее проследить историю завода по подшивкам газеты «Заря Севера» — летописцу района, которая начала выходить в 1967 году.
Положение предприятия в этот период оказалось незавидным. Заместитель директора завода П. Глушков с откровенной горечью пишет: «Стекольный завод — одно из крупнейших предприятий Крайнего Севера и единственное в области, выпускающее стеклотару. Казалось бы, ему должно уделяться постоянное внимание. Скажу откровенно, хвастать пока печем. Многого у нас пока нет.
Нет ясеневой фанеры, так необходимой для изготовления стульев. Мал ассортимент цветов краски. С большими перебоями идет обеспечение основным сырьем для производства стеклотары — доломитом и кальцинированной содой.
В соответствии с постановлением Совета Министров СССР стекольный завод из объединения «Северовостокстрой» передан в ведение областного управления местной промышленности. Мы надеемся, продолжает П. Глушков, что делами нашего предприятия теперь будут заниматься более конкретно, что позволит решить наболевшие вопросы».
Реорганизации тогда следовали одна за другой, и всякий раз казалось, что вот теперь, сменив вывеску, можно будет улучшить и снабжение, и экономические показатели. Только теперь мы начали осознавать, что не подчиненность завода менять надо было, а всю систему взаимоотношений и внутри предприятия, и с партнерами.
В духе того времени и заметка дежурного печника М. Шамсутдинова: «Недавно на общем собрании коллектив стекольного цеха подвел итоги выполнения своих социалистических обязательств, взятых в честь полувекового юбилея Октября.
За отличные результаты в труде собрание присудило смене Е. Тулиновой красный вымпел. Это пока единственная на заводе бригада, удостоенная такой чести. Второе место по выполнению соцобязательств заняла смена Виталия Николаевича Герасимова».
Несмотря на трудности материально-технического снабжения, 1968 год коллектив стекольного цеха встретил, хотя и небольшим— 160 тыс. бутылок —но перевыполнением плана. Среди передовиков назывались имена мастера Е.Д. Бляхера, машинистов И. Брицко, Ю. Халдай. В ДОЦе, начавшем соревнование за достойную встречу 100-летия со дня рождения В. И. Ленина, в числе лучших — ударники коммунистического труда Г. Мацук, столяр Б. Крохин, отделочник Р. Куприс.
Постепенно выходит из прорыва ДОЦ. Его начальник В. Ингаунис сообщает в газете, что они, как и было намечено постоянно действующим производственным совещанием, начали работу по-новому, сделав первые шаги к специализации. В первом квартале года в цехе будет изготовляться всего шесть наименований продукции.
Самая большая нагрузка ложится на заготовительное отделение. Но можно не беспокоиться, там трудятся такие замечательные работники, как станочница Вера Степанова, столяры Борис Гуляш, Алексей Лужбин.
Постоянное внимание уделяется улучшению качества мебели. В цехе оборудуется камера для отделки мебели способом распыления.
Однако нормальной, ритмичной работы в ДОЦе еще нет. Все тормозят поставки.
В этот период от корня стекольного отпочковывается новое предприятие — Хасынский завод стеновых материалов. Он организуется па базе двух цехов, один из которых находится на территории завода в пос. Стекольный, другой — в пос. Сокол.
К концу года снова залихорадило стекольным цех. То и дело шел брак, причем большими партиями. Отчего это происходило, разобраться не могли. Создается творческая группа, которую возглавил главный инженер Виктор Александрович Алферов. После долгих экспериментов изменили состав шихты, отказавшись от привозного с материка кварцевого песка. Вместо него увеличили количество дешевого вулканического пепла, уменьшили объем щелочей. Определенный эффект это дало. Но брака оставалось много.
Начальник стекольного цеха Аркадий Фомич Курчепко, недавно приехавший с донецкого завода автостекла, считал, что все дело в отсутствии контроля за температурным режимом на стадиях производства бутылок. Но нужных приборов не было и не ожидалось. Брак шел, как стихийное бедствие.
Чтобы выяснить его причины, принимались различные меры. Однако отсутствие теоретических и практических данных по работе, связанной с высоким содержанием глинозема в химическом составе стекла, особенностях вулканического пепла, усложняли поиск. Не оказал своевременной помощи и Гусевский филиал научно-исследовательского института стекла, сотрудники которого приезжали на завод. Только в конце года они выдали данные результатов обследования печи и происходящих в ней процессов стекловарения. И все же, несмотря на тяжелую обстановку, годовой план по валу и реализации продукции стекольный завод перекрыл.
Не оставался коллектив завода в стороне и от общественной жизни, направлял в различные органы своих лучших представителей. Так, кандидатами в депутаты районного Совета депутатов трудящихся были названы рабочая стеклоцеха Валентина Иосифовна Свита, наладчик Павел Павлович Деркач, машинист Марсель Ракипович Газизов.
Глава из книги Шалимова Ю.Б. Легенды и быль Колымского стекла. Магадан, 1992 год.